Игорь Григорьевич Новиков Восток – 76:
1982 году я был в Ливане в составе 3 ТД, которая наносила контрудар с рубежа, уже не помню точно, Маждаль Анжар-Рияк, кажется. Из тех, кто был там тогда из наших русских (советских офицеров), мало у кого есть даже удостоверение участника войны (эта дивизия была единственной, которая вошла в Ливан со своими советскими военными специалистами и советниками, несмотря на зареет главного военного советника).
Я знаю тех, кого там не было, но удостоверения (и ордена «Красной Звезды», всего 18 по числу советников и специалистов 3ТД) у них есть. Нет и у меня. Да, и по барабану!
Кстати, там наши ребята вытаскивали с поля боя подбитые танки Т-72, сверхсекретные по тем временам. Арабам они были «по барабану», а наш главный военный советник пообещал, я слышал, расстрелять, если хоть один из подбитых танков попадет к евреям. Кого расстрелять, я не знаю, но все танки наши ребята вытащили под огнем.
Кстати, три суперсовременных танка по тем временам «Меркава-2» (кажется, уже и не помню точно) «заехали» сдуру в район нашей (3 ТД) дивизии (65 бригады). Евреи просто их бросили и слиняли пешком. Обкакались… Один из трех отправили тогда в СССР. Было все нормально, как всегда у русских везде.
Я был там, в 3ТД, войсках «коммандос». В прошлом году меня пригласили в посольство Сирии и вручили медаль. И такое бывает – фото медали прилагаю. Сколько лет прошло, но там помнят! А когда кого-то из вас вспомнили в нашей стране сегодня? А там помнят… Мне приятно, а вам?
Почему я вспомнил?
А вас поздравили с Днем Советской Армии и Военно-морского флота? Меня поздравили… сирийцы.
У меня типа ЗБЗ НАТОвская за Югославию - симпатичная (это как 30 серебренников за то, что мы продали наших православных братьев в Сербии), "нот ал-уажиб" две за полеты в составе экипажа ВВС Ливии (это очень круто для всех арабских стран), ну, и эта..., а наших у меня не осталось: жена не помнит, куда из "запихнула" (спасибо, что партбилет не выбросила). Я сегодня как клоун с импортными железками на груди перед зеркалом после пятого стакана...
В детстве я мечтал о велосипеде, но велосипед мне так и купили. Зато, когда в 1988 году я оказался в составе экипажа ИЛ-78 ВВС Ливии, что могу подтвердить вполне правдоподобными документами, некоторые из которых заверены печатью посольства СССР в Великой Социалистической Народной Арабской Джамахирии. За год с лишним я «налетал» такого, что могло бы послужить продолжением рассказов о бароне Мюнхгаузене. Хотя вряд ли барон обладал такой фантазией…
Вот моя история…
Прилетел я в Ливию на Боинге Ливийской Арабской Авиакомпании (LAA), и тогда все и началось.
С гражданским экипажем от «Авиаэкспорт», который исполнял свой долг там, на момент моего прибытия, мне полетать не пришлось. Помню только, что на моих глазах командир (русский) корабля пнул в сердцах ногой колесо носовой стойки шасси самолета, из которого только что спустился на бетонку, и сказал, что отныне он летать будет один, так как заходить на посадку на двух работающих движках с одной стороны после облета машины в Area, а над Средиземным морем с выключением остававшегося внутреннего работающего двигателя (два двигателя в одной другой стороны выключили еще в зоне облета из-за их неисправности) в момент касания ВПП, так как для него (двигателя) еще в зоне на потолке загорелась лампа Chips in oil (стружка в масле) на панели, он более не хочет, так как кто знает, что еще будет завтра.
То есть, бросать платформы со взрывчаткой на позиции кого-то там в Чаде на бреющем (каждая платформа это 20 тонн, а таких платформ две) он может (тактика орлов Каддафи), хотя, представьте себе, что вас настигает взрывная волна от взрыва сорока тонн ТНТ на сотни и менее метров), и самолет подбрасывает так, что чашки с чаем (а как без чая, кока-колы, пирожных и прочего, если вы летаете в составе ВВС Ливии?!) летают по всей кабине, а касаться взлетно-посадочной полосы с только одним внешним исправным двигателем и еще одним, который вот-вот загорится, он, видите ли, ответственности за жизни членов экипажа нести не хочет…
У ливийцев не у Пронькиных, ты или летаешь, как этого требуют интересы Великой Социалистической Народной Арабской Джамахирии, или чемодан-самолет-Советский Союз, если тебе чеки Внешпосылторга не нужны…
Как все для меня начиналось? А очень обыденно, поехал я в аэропорт Триполи встречать новый экипаж ИЛ-76 из Москвы, а он не прилетел. Это потом я узнал, что экипаж ливийского пассажирского Боинга, на котором наши должны были лететь, в Шереметьево попросту тормознули, так как трезвыми в нем были только бортпроводницы.
Зато, пока я ждал самолет с экипажем, теряя последнюю надежду хоть что-то узнать об интересующем меня рейсе LAA, я помог отремонтировать ИЛ-76, который находился в аэропорту Дамаска (где Дамаск, и где Ливия, но эскадрилья одна – эскадрилья ИЛ-76 ВВС Ливии, порт приписки – международный аэропорт Триполи, не доезжая до самого аэропорта налево, дальше - огородами…).
Кстати, в удостоверении, которое мне выдали в эскадрильи, было написано, что место моей работы – Бюро устремления к улучшению, если переводить дословно (хотя, когда это формулировали на бумаге, никому и в голову не приходило, что кто-то захочет это перевести, но предполагали, я так думаю, что если захочет, то пусть получит то, что получится в итоге), но ливийцы, которым я показывал сей тугомент, скромно опускали глаза и молчали… на всякий случай, они не знали, что это такое, а я так и не узнал. Но об этом потом, в рассказе о том, как в Триполи замазали все дорожные указатели белой краской…
Короче, «стучусь во все двери», и мне их открывают, так как на мне летный комбез (кстати, натовский), что там лучше любого самого-самого аргумента, но никто не знает, куда пропал интересующий меня самолет LAA рейса Москва-Триполи, и тут залетаю в комнату Military Operations (там по-арабски написано), а там все в напряге – на пульте дальней связи из динамика слышу non-stop вопль, на который никто из сидящих в комнате не обращает хоть сколь малого внимания.
У них в Ливии, если кто не знает, так принято – хоть трава не расти… Мне голос в динамике показался знакомым, и я спросил, не Салем ли Касем это (один из летчиков, с которым я работал еще в Иваново, когда мы их там учили; смотрите, вспомнил!). Оказалось, Салем Касем, он самый, и попросил передать ему привет, а он услышал мой голос и узнал, не зря слушал лекции в моем переводе аж полгода…
Зовет меня (вопит). Беру в руки микрофон, спрашиваю, как дела. «Какие дела», - орет, - «из Дамаска вылететь не могу!» Короче, не может запустить один из четырех двигателей. Загрузили группу палестинских террористов для обучения их в Ливии (это я лишь сегодня рассказываю, а до прошлого года, когда эти козлы любимого лидера ливийской революции «замочили», ни-ни), а двигатель не запускается. Я мог бросить друга в беде? Сколько водки в Иваново выпили! Вот и начал я вспоминать, чему же мы их в Иваново учили. Понятное дело, два года «самолет-двигатель» изо дня в день. Сирийцы, ливийцы, иракцы, сам поневоле все выучишь!
Спрашиваю его, а стучал ли он молотком (сегодня я уж и не вспомню, где) в районе какого-то там шпангоута. Стучал, говорит, но не помогло. «Сам стучал?» - спрашиваю. Нет, оказывается. Стучал сирийский техник… «Так какого же ты, мать твою, перемать, доверил стучать сирийскому технику по ливийскому самолету!?!» - это я по линии патриотического воспитания, хоть и в чужой армии, хотя, почему чужой? Летаем ведь вместе, в одном железе и рискуем вместе…
Заставил я его, ливийского летчика, полковника ВВС Ливии, командира корабля взять молоток и постучать там, где нужно. А это там, где нужно, я переводил из того, что однажды на занятиях между делом (в программе обучения этого, понятно, не было) рассказал полковник преподаватель по прозвищу «метр с папахой» Александр Александрович Аксенов, старший преподаватель кафедры СД (самолет-двигатель), с которым я два года не молчал.
Постучал. Не получилось. «Хочешь лететь на всех четырех? Стучи сильнее!» а ведь получилось! Движок запустили!
А, ведь, почему я это все рассказываю здесь? На следующий день в эскадрильи Салем Касем долго тряс мне руку (в стране был тогда сухой закон в рабочее время), благодарил, обнимал, сказал (Внимание!): «Когда в Иваново нам вручали дипломы летчиков, забыли к ним молоток приложить!»
Как в том анекдоте: «Двое русских вместе с какой-то матерью одним молотком самолет починили!» Но то анекдот, а это – правда. Вот так и жили, а сегодня?
***
Говорят, все давным-давно решено и предопределено. Есть где-то что-то, где все расписано. А почему бы и нет?!
Вернулись же евреи в Палестину и государство свое построили, а вернее – заново построили. Неужто сами до этого додумались? Или кто-то это все предопределил? Хотя, говорят это все в результате Второй мировой войны… сильно обижали тогда выходцев из Палестины, вот и вернулись они тогда туда, откуда они родом. А, все-таки, кто и откуда мог знать про эти самые результаты в конце девятнадцатого века, если еще тогда евреи начали снова потихонечку возвращать на земли древней Палестины, иль так уж не здорово им было жить по разным странам, что решили они построить свое собственное государство. Но, как велика должна была сама эта идея, и кто смог ее претворить в жизнь?
Вот, и сказано выше - все давным-давно решено и предопределено. И ведь сами они его, это самое государство, заново построили вопреки воле коренного населения – оседлавших землю бедуинов, принявших Ислам кочевников, не слишком жаждавших видеть рядом соседей, хотя бы и таких, а может именно таких.
Хотя, что забавно – так ли просто представить себе лихого еврея верхом на боевом коне с шашкой наголо в руке?! Этакого лихого рубаку… Комиссара, еще куда ни шло…
А ведь живут везде, где им заблагорассудится, а кто встречал голодающего еврея, хотя таких других кругом, в этом мире, хоть пруд пруди. А может не зря они сами считают избранной нацией (так говорят, хотя кто это слышал от них самих?).
Даже тогда, когда арабы (а их всегда и во все времена считали воинами) первыми начали в 1972 году, их побили все те же евреи. Воинствующая нация?
А ведь, говорят, что все войны Израиля на Ближнем Востоке ограничиваются географическими рамками, определенными для Великого Израиля в Торе. И они, эти самые рамки, определены в Торе, как границы от Нила до Евфрата. Понятно, что возродить тот самый Великий Израиль (хотя, кто его знает, может этому и суждено быть) от Нила до Евфрата израильтяне не смогут, разве что, им удастся заставить мусульман читать Тору вместо Корана. Хотя, мусульмане и христиане Пятикнижие Моисея и так читают, если не вместе, то хотя бы порознь, да, и мусульмане уже обрезаны – так что еще осталось? Думается, добьются они, эти самые евреи своего, как всегда, хоть и не сразу. Интересно, а что по этому поводу написано в Писании в тех самых строках, которые дети Адама и Евы еще не смогли понять…
Так вот, сегодня Израиль не в состоянии поддерживать и обеспечивать такие границы, какие оговорены в Торе, которая фактически является Основным законом государства Израиль, ибо не хватает Израилю ни людских, ни иных ресурсов, как ни пытался он вернуть на Землю Обетованную всех тех, кто мог бы родиться там, собрать там иных, внешне непохожих на граждан ранее существовавшего Израиля, но присягнувших ему на Торе.
А, вот, интересно – а кто нам ближе, мусульмане, которые веруют в Бога единого, которого на своем языке называют Аллахом, по-своему славят Христа и Пресвятую Богородицу или иудеи, которые Христа не признают вовсе, но читают Пятикнижие Моисея, в котором его пришествие предсказано (или предопределено)?
Так вот, конституция она и в Африке - конституция. Ее должно исполнять. Но тут родилась идея - если нет возможности обеспечить такие границы, то их, по меньшей мере, нужно «пометить» - получается же это у братьев наших меньших. А потом заявить, что и того, есть на сегодняшний день с лихвой хватает… И вот они их начали «помечать» - солдаты израильской армии «мыли сапоги в Ниле» (Хорошо старик тогда сказал, хотя, правда, Нил - это все же не Индийский океан). Теперь нужно «помыть сапоги» в Евфрате. А для этого нужно пройти по долине Бекаа в направлении Бенин-Рияк-Баалбак и далее – в направлении Хомса, что на территории Сирии, и следовать далее, пересечь сирийско-иракскую границу и двигаться к Евфрату.
В 82-м до Рияка, а это центр долины Бекаа, не добрались. Вроде бы все рассчитали: и оружие собрали лучше, нежели то, которое арабам друзья поставили «на халяву», то есть в долг, который простили, но потом (как тут не вспомнить про сыр и мышеловку?!), и удар нанесли вовремя, и просчитали вероятные действия противника, хотя кто же мог подумать, что танки в район развертывания для нанесения контрудара командир сирийской дивизии станет перебрасывать на трейлерах со скоростью восемьдесят километров в час и более, не объезжая попутные гражданские авто, а сбрасывая их с дороги (это израильская авиация проявляет заботу о мирном населении противной стороны). Спасло тогда Израиль лишь то, что в танках у сирийцев закончилась солярка, а ее запасы не пополнили не то, чтобы вовремя, а вообще и совсем… Вероятно, кому-то это было нужно!
Потом еще что-то не сложилось, а сегодня уже и сирийские войска вышли из Ливана. Правда, остаются там еще «непонятные» отряды иранских бородачей, и это, конечно, не барбудос, но бороды у них у всех натуральные и настрой еще тот, хотя, чего они там защищают, знали бы они это сами...
Если проследить весь путь израильской армии с момента создания Государства Израиль, то видно, что израильский солдат ни разу не заступил за границы Великого Израиля, как они очерчены в Пятикнижии.
И вот, после того, как израильский солдат «омоет свои сапоги» в Евфрате, Израиль возможно успокоится в отведенных ему границах, определенных в 1947 году Организацией Объединенных Наций. Но, закончится ли война?
Территория Великого Израиля – это та самая Палестина, в которой по сей день продолжается война. И эта война не только между иудеями и мусульманами. Сегодня это война и внутри Ислама – война течений Ислама, «разборки» племен, которые сегодня уже и не племена кочевников вовсе, война за лакомые земли. Израиль «играет» на этой войне внутри Ислама и отстаивает при этом, понятно, свои интересы – интересы Великого Израиля, земли которого распростерлись от Нила до Евфрата, хотя бы только и на бумаге. Пока…
Вот и турки не выдержали. Чем их то евреи обидели? С какого такого «будуна» они решили оказать помощь Палестине и отправили туда пароходы с цементом, и цемент-то палестинцам зачем?
Тлеет пожар войны, но кто-то знает, что он делает и чем это все закончится (хотелось бы), хотя более всего хотелось бы узнать, кто победит? Неужели, они самые опять, как всегда! Тогда, нас попросту тренируют и готовят тем самым к чему-то, о чем нам и знать не положено.
Все давным-давно решено и предопределено…
P.S. Здесь ничего нового не сказано, и может кто-то об этом не ведает, поскольку оно его ни коим образом не коснулось так или иначе пока… Вот, и все….
***
- Здесь стояла моя ладья!
- Здесь ничего не стояло!
Так или примерно так было у Ильфа и Петрова в «Двенадцати стульях».
- Александр Иванович, глянь, как гады обрезали фигуру, и не поймешь, то ли это конь, то ли лошадь!
А это в четыре утра два советских военных советника играют в шахматы после очередной литры выпитой в долине Бекаа в Ливане.
- Мой генерал (так проще не ошибиться да, и выговаривать легче), предлагаю командирское решение – то, что справа – конь, а слева – лошадь.
- Мудрое решение, Александр Иванович! Теперь мы не можем не победить! Так вот, берем эту самую лошадь и идем вот суда!
- Мой генерал, лошадь так не ходит!
- Александр Иванович, еще как ходит! Скачет! Она же – баба, а все бабы – дуры. Тебе шах, Александр Иванович, и мат!
- Мой генерал, ну, Вы меня и сделали!
- Тогда наливай, как проигравший.
- А это как?
- Аккуратно, чтобы не расплескать, а то арака, сам понимаешь, анисом отдает, а нам еще к комдиву советовать идти поутру.
- Мой генерал, уже утро!
- Значит, переводчик один сходит, он еще вчера упал, значит, выспался... Капитан, зря ты отказался в шахматы играть, теперь тебе к комдиву идти. Передай ему, что нас с Александром Ивановичем Главный к себе срочно вызвал, вернемся завтра.
- Мой генерал, а по Ливану? Мне нужно купить кое-что!
- Тогда послезавтра! Наливай!
А вот так было у нас на войне в Ливане, где мы кровь мешками проливали…
***
- Ты и язык выучил по этикеткам от бутылок.
***
- Иваново – это Москва, Солнечногорск - Красная Площадь, а Люберцы – это звезда на Спасской Башне (урок географии в ГУКе при назначении в г. Люберцы).
***
- Давай в Академию Жуковского! Хоть на автобусе на работу поездишь - человеком себя почувствуешь. Ты вообще, ездил когда-нибудь на автобусе? (там же лет через пять при назначении в Академию им. проф. Н.Е. Жуковского).
***
- Что вы по этим кафе таскаетесь? Что вы там нашли? Другое дело ресторан - выпил водки, заказал закуски – все солидно, как подобает будущему офицеру. А что вы там в этих кафе пьете? – Коктейль… - Ерш што ли? (рассуждения после очередного массового залета).
***
- На Синае все побегут направо, а Федоров – налево (Перед войной).
***
Завтра весь летный состав выходит на прыжки с парашютом. Так положено. Два раза в год.
- Счастливые вы, а тут служишь в авиации, и ни разу не прыгнул с парашютом. Слушай, а что, завтра с утра зайду к начальнику штаба. Пусть включит в список.
Разливаем, выпиваем.
- Нет, действительно. Ну, как так можно. Работать на авиационной технике и ни разу не прыгнуть! Все, сейчас допьем и пораньше ляжем спать сегодня, а завтра с утра пораньше к начальнику штаба. Пусть включает в список
И действительно. Когда объявили приказ, вроде бы как и не очень обрадовался. А тут после первой выпитой бутылки… Все-таки действительно – летный состав, вон, друг, товарищ, сослуживец - он хочет и к начальнику штаба завтра с утра собирается идти. Он – наземный состав, а хочет прыгать. А я – летный состав и что же, не прыгну что ли? Тем более, обязан. Приказ Главкома. Надо прыгать. Завтра пойду на прыжки. Решено!
Допили вторую.
- Нет, послушай, прослужить в авиации и ни разу не прыгнуть! Люди деньги за это платят, а тут тебе еще платят. Носить погоны ВВС на плечах и ни разу не прыгнуть? Давай, наливай. Слушай, пора заканчивать, завтра к начальнику штаба с утра. Надо нормально выглядеть. Пусть включает в список, а то, что ж получается – офицер ВВС, а и парашюта даже не видел.
Нет, он прав, завтра никаких отговорок. Прыгну. Чего голову забивать?! Иду на прыжки. Вот сейчас третью допьем, и надо спать идти, а то завтра не встанем. Завтра утром прыжки.
- Все, ложимся. Завтра прыгаем! Прыгаем?
- Прыгаем! Наливай!
Прыгаем, чего тут думать?!
Утро. Звонит будильник. Ага, вчера решили, что прыгаем все. Да, хорошо посидели! Чего это я вчера завелся?! Прыгаем, прыгаем! Но отказываться вроде уже неудобно. Придется прыгать. А так не тянет!
- Игорь (это я товарищу, который спит в соседней комнате), вставай, на прыжки опоздаем. А тебе еще к начальнику штаба.
- Зачем? Он что, меня вызывал?
- Нет, но ты прыгать сегодня с нами хотел! Ты с утра собирался к начштаба за разрешением. Ты же прыгать вчера хотел!
- Это я вчера хотел. А сегодня - что я – больной? У меня пока еще все в порядке. Ты должен, ты и прыгай! А я еще посплю, пока вы там прыгаете! Потом доложишь! (Он еще и мой непосредственный начальник – начальник Бюро переводов, а я – бортпереводчик).
На подходе к стоянке «кукурузника» что-то живот прихватило. Это наверно после вчерашнего. Придется возвращаться. Значит, прыгнуть – не судьба. В следующий раз – обязательно, а то, что ж получается – летный состав, а так ни разу и не прыгнул?! Несолидно… но это в следующий раз!
***
Американцы – люди простые. По меньшей мере, вышли они все из эмигрантов. Не все эмигранты приезжали из России и СССР. Много тех, которые у себя дома «академиев не кончали».
Если вы помните первую встречу Буша с Путиным в Кремле, то ее начали показывать в «прямом» эфире. Сидит Буш и жует жевательную резинку. Понятно, волнуется… Открываются двери и появляется Путин. Буш засовывает пальцы в рот, достает оттуда «жвачку» и оглядывается по сторонам в поисках, к чему бы ее приклеить. А вокруг мебель такая, что даже пастушок из Техаса понимает, что к сиденью кресла, с которого он только что встал, когда вошел Президента России, вроде бы как не совсем удобно... И тут камеру переводят на Путина, и с тех пор меня мучает вопрос – куда…? При повторном показе (в записи) этого мы уже не увидели (жаль, а я видак приготовил!).
К нам едет … проверяющий из (я уж и не помню, откуда)
Черногория. Проверяющий – американский генерал. Начальник штаба (американец) на каждом вечернем брифинге (подведении итогов дня) обращается к аудитории с нижайшей просьбой: «Я ни к в коем случае не хочу нарушить ваши права (раз пять - шесть, но, если вам это не трудно (и опять - я ни в коем случае не хочу нарушить ваши права), не ходите на блок постах (это же только на время пребывания у нас проверяющего, и я ни к в коем случае не хочу нарушить ваши права) в шортах! Умоляю-ю!
То, что представители всех стран (кроме меня – ведь я же из СССР, и я никогда не позволял себе сверкать ляжками на блок-посту – разве что, галстук не носил – так в «Десятке» требовали), эту нижайшую просьбу (я бы сказал – крик души) проигнорировали, вполне понятно. Но и все американские офицеры ей не вняли (жаркое лето в Черногории, и права, опять же).
Подъезжает машина. Не переднем сиденье американский генерал в гражданском платье. Генерал, как генерал в таких случаях, - пиджак, белая рубашка и галстук (вот, насчет кепки – не помню, врать не стану). Открывается дверь (машина – высокий внедорожник). Снизу из-за открытой двери появляются ноги (человек «сползает» с сиденья) в белых кроссовках, надетых на черные носки, в поношенных джинсах. И вон перед нами предстал американский генерал (проверяющий) в костюме с белой рубашкой при галстуке, в джинсах и кроссовках… культура! Мать в…у!
Еще по миссии я помню англичанина, который чем-то там у нас управлял. Всегда - белая рубашка, голубые джинсы, белые махровые носки; большие пальцы ног обтянутые белыми махровыми носками, смотрят на вас через дырки чистеньких белых кроссовок… культура! Мать в…у!
С родным языком (хотя, какой он им родной?!) у американцев было не очень…
Как-то говорю по «громкой» связи с американцем на другом BCP (Border Control Post). Собеседник говорит быстро и много. Все понятно, но при чем здесь русское слово «застава», никак в толк не возьму. Я прошу его подождать, чтобы я мог позвать его товарища – другого американского офицера. Поворачиваюсь, а тот у меня за спиной стоит и слушает наш разговор. Мне проще, но тот возбужденно машет мне рукой «нет, мол!». Тут до меня дошло, что эта самая «застава», которая сбила меня с толку, ни что иное, как марка автомобиля югославского производства. Так и называется – «Застава», уж, не знаю, что югославы хотели этим сказать, или все-таки у нас разные языки. Заканчиваю разговор, поворачиваюсь к напарнику и начинаю ему объяснять, что «Застава» - это… а он меня прерывает и говорит, что он вообще ничего не понял из того, что говорил его соотечественник. «Да гранаты у него - не того калибра!»
Хотя, с другой стороны…
Пишу докладную для своего друга Грейга. Он начинает мне подсказывать. «Пиши сам!» - говорю, - «Это же твой начальник будет читать!». «Вот поэтому и пиши ты, у тебя красиво получается!». Я и по-русски говорю, как по-арабски, – долго и витиевато, да так, что свои часто спрашивают: «А ты сам-то понял, что сказал?» А я и не обижаюсь. Так вот, когда меня этот самый Грейг в очередной раз подправляет, я даю ему лист бумаги, протягиваю ручку и говорю: «Напиши мне «queue!» (очередь), на что он мне отвечает: «А мы, американцы, не знаем, как это пишется, поэтому мы говорим «line». Я уж не говорю о том, как они с англичанами общаются (особенно со старыми английскими офицерами)!
Англичанин: «Игорь, скажи ему, пожалуйста, пусть передаст мне стакан (glass – произносит как гласс»
Я: «Он просит передать ему стакан (glass – произношу так же - гласс».
Американец: «Что он просит ему передать?»
Я: «Glass – произношу как (глэсс)»
Он подает мне стакан.
Я к англичанину: «Ты просил стакан, вот, он передает тебе стакан (произношу так же – глэс)»
Англичанин: «Спроси у него, пожалуйста, что он мне передал?»
И так весь вечер. Дернул же меня лукавый посадить их вместе за один стол (сами в жизни бы не сели). Весь вечер выступаю в качестве переводчика.
Американец Грейг (здоровый, как бык – из морской пехоты США) каждому вновь прибывшему наблюдателю предлагает партию в arm-wrestling. Еще ни у одного он не выиграл, но предлагает всем (в баре, а там - пиво). А тут приехал англичанин из МИ-6 – маленький, худенький – такими нам показывали англичан в нашем кино (американцев нам показывали жирными). Он и к нему со своим предложением после пары пива. Все в баре сразу замолчали. Англичанин с достоинством отвечает, что глупостями не занимается. Американец не отстает. А «in the name of Her Majesty the Queen?» Здесь все попросту напряглись, даже музыку сделали потише. Ну, уж здесь, конечно, настоящему английскому офицеру ничего не оставалось, как засучить рукав. И он победил! Вот, что значит национальная гордость! После этого Грейг уже больше никому не предлагал с ним сразиться в этот самый arm-wrestling. Англичанину, правда, тоже не повезло – он сказал, что его фамилия F…s – это чисто английская фамилия и очень редкая даже в Англии. А тут через пару дней приезжает полковник из военной разведки США, и надо же так случиться, что он носит такую же фамилию. Каково?!
«Игорь, я этого fucken Finnish guy убью!»
А случилось вот что.
Финны взяли на себя проведение рекогносцировки местности и при нанесении обстановки на карту ошиблись на пять километров. Никто этого не замечал или не обращал внимания и все спокойно прочесывали район, а тут мы поехали с моим другом Биллом. И он по своему GPS, а я по своей мятой карте (отпечатанной еще в Кайзеровской Германии) определили, что финны (крутые военные) об…лись, и решил доложить об этом Sector Leader – финскому полковнику Урпо. Я ему сказал, что мне это «по барабану», но если он хочет, пусть докладывает. «Пойдем вместе».
Кстати сказать, я, как русский офицер, был у них там «в авторитете» (не зря нас гоняли от «березы отдельной к полю вонючему» в лагерях на подступах в поселку Свердловский (читай – Бонн, так как Берлин в те времена еще был наш, и мы даже и не думали, что его снова штурмовать придется).
Короче, приходим к Урпо, и я докладываю, что все в порядке, пешеходов (pedestrians) пересчитали, угрозу от мира отвели и т.д. Но тут Билл вступает в разговор и сообщает финну, что они (т.е. финны – самые страшные военные «сратеги») несколько ошиблись – точка *** находится на самом деле пять километров севернее. Не меняя выражения лица и по-прежнему глядя на меня (я – Team leader, а мой доклад он уже выслушал, больше ему от нас ничего не надо), как, если бы американца здесь вовсе и не было, Урпо спокойно отвечает: «Этого не может быть». Ну, думаю, началось... Американец, понятно, хотел, как лучше! Не зря мой друг Сережа К. всегда мне в таких случаях говорил: «Игорь, не надо, как лучше. Надо – как положено!» Но американец решил, что его просто не поняли. И начал рассказывать, что вот мы – два военных наблюдателя (с намеком на наш военный back-ground) из двух разных стран (что, по его разумению, исключало возможность сговора, вероятно) с помощью американского GPS и русского офицера (намек на то, что это вам не наш GPS, как бы мы ни гордились нашими достижениями, а есть еще кое-кто) в ходе патрулирования выяснили ….
Короче. «Этого не может быть».
Американец начал заводится. «Урпо, понимаешь, вот мы – два тупых пехотных офицера. Один – русский, другой американский в ходе …» и так далее.
Урпо: «Этого не может быть».
Американец: Урпо, понимаешь, вот мы – два тупых пехотных fucken офицера (fucken infantry fucken military officers) . Один – fucken stupid русский, другой fucken stupid американский в ходе …» и так далее.
Я оставил друга Билла доказывать финну, что земля вертится, а сам пошел в бар, так как по своему опыту знал, что это надолго, а самое главное – бесполезное занятие, а пиво-то пенится!
В течение последующих двух часов в бар время от времени влетал Билл и кричал: «Игорь, я его убью, пойдем со мной! Пусть хоть что-нибудь другое скажет. Все это время он твердит только одну фразу – «этого не может быть». Пусть хоть что-нибудь еще скажет».
Как тут не вспомнить американский мультфильм «Приключения Гулливера», который прошел у нас много лет назад. Все тогда отметили, как менялся цвет лица гонца, когда он кричал: «Там великан на берегу!!!» Это я уже видел, а сейчас вижу воочию.
В конце концов, я ему рассказал анекдот про «люминь – самое тяжелое железо» и он успокоился. Ну, вы же знаете этот анекдот! Бред, конечно, но я это перевел, как мог, и меня правильно поняли. Я не знаю, кого я тогда спас. Тогда Билл ничего не доказал, но согласился со мной, что финны это finishes.
***
В выходной день нас выдернули из города-Героя Иваново, как головку чеснока из грядки, на которой расположился джентльмен, с граненым стаканом, из которого, даже не приближаясь к нему, можно было уловить аромат первача тройной перегонки (не путать с тройным одеколоном). А нас и правда ждал песчаный пляж на берегу русской речки. А что мы получили взамен? В воскресенье мы уже вошли в кабинет полковника Миронычева на восьмом этаже в доме на улице М. Фрунзе.
- Что вы здесь делаете, почему вы еще здесь? Там ваши товарищи в окопах кровь мешками проливают, страна вся в соплях, мир рушится, а вы – изменники здесь в Москве прохлаждаетесь. Только не вздумайте мне сказать, что вы служите государству! Вы уже не служите, и вообще вас уже расстреляли! Просто вам об этом еще не сообщили! (и т.д. и т.п.)
Это полковник Миронычев в своем кабинете после того, как мы доложили ему, что прибыли в его распоряжение (по его же распоряжению). Нас вызвали, мы приехали, но куда дальше (зачем, это мы и сами знали – интернациональный долг выполнять) нам никто не сказал, так как никто там, в Иваново попросту не знал. Там, в Иваново, к этому отнеслись настолько серьезно, что у меня впервые появилась возможность войти в штаб в белых штанах. Мы думали, что сейчас войдем в кабинет в Десятке, и нам все расскажут, и все встанет на свои места. А нас сразу - «Изменники!», «К стенке!». А за что? Да, мы знаем, что на данный момент идут две войны, на которых нужны парни с такими, как у нас руками, чтобы ими можно было жар загребать. Это Ирак и Ливан. Паспорта нам оформили на Ирак. А тут…
Но ты хоть перед тем, как расстреляешь, скажи мне, товарищ, за каких таких наших союзников так прольется моя кровь.
- А, так вы еще и не знаете, куда! Вы уже должны были быть там!
Да, мы были еще вчера, готовы, но дайте нам билеты, товарищ полковник, и мы прольем свою кровь. Вот прямо сейчас возьмем и прольем!
Это хорошая мысль с билетами. Как мы раньше не догадались? Нам дают билеты, и мы, наконец, узнаем, за какую свободу и чью идею нас расстреляют прямо тут на улице, которая носит имя славного полководца.
- У вас еще и билетов нет! Вы специально… (понятно, на улицу не поведут, прямо здесь, в кабинете…)
Мы готовы уже купить билеты за свои деньги, вопрос только в том – как бы выяснить куда. А тут еще паспорта неплохо бы получить.
Я уж не помню, кто из нас что догадался сказать, но вдруг выяснилось, что билеты нам уже купили (просто мы их не получили по своей расхлябанности). А купили нам эти самые билеты на самолет национальной авиакомпании. Это большая редкость – потратили валюту, значит, действительно без нас где-то что-то рушится. Короче, эта была Сирия.
Эта страна вздрогнула еще тогда, когда мы поднимались на борт Каравеллы (кажется) в Шереметьево. Наша таможня спорить с нами не стала. Кто станет перечить человеку, который пообещал, что останется жить в Шереметьево, пока не выпьет всю водку (а водки было «мало не покажется». Я уж не знаю, что мой товарищ шепнул на ухо командиру сирийского экипажа, когда его второй пилот не хотел пускать меня в самолет с телевизором, но после этого весь наш груз (а это чемоданы, сумки и три ящика водки) признали ручной кладью и пропустили в салон. Через несколько лет три тонны моего груза признали ручной кладью и в оплату приняли купон на 80 кг, который мне, как всем, выдали в Десятке. Но это было уже не то - здесь не было моих друзей.
В Дамаске очень удивились нашему приезду. Нас там и не ждали, ведь война в Ливане давно закончилась, да мы там особенно и не были нужны. Ее просрали и без нас. Нас было трое из Иваново. Двоих оставили в Дамаске, так как они здесь раньше уже бывали, и их здесь знали, а меня, как Неизвестного бросили в Ливан, так там терять уже было нечего.
Да, война в Ливане тогда закончилась, но мы своим приездом не дали ей вот так просто засохнуть.
Продолжение следует…
P.S. Жители города Иваново называли себя «Ивановцы». Я очень удивился, когда услышал, как наши ребята называют себя «Иваноиды». Я спросил у кого-то – почему. Мне ответили, что есть гуманоиды, а есть – иваноиды. Что-то в этом было…
Кстати, по местному радио там объявляли время так: «Без пять пять, без десять пять и т.д.
***
Русские на службе у тупых американцев
То, что американцы тупые, я это и до Задорного знал. Они еще и необразованны, ничего не умеют и т.д. Козлы, одним словом. Меня всегда раздражают их офицеры – гонора море, а положиться на них нельзя. В патруле и на блок-посту американские офицеры всегда были для меня обузой. Дай ему банку тушенки, но не дай фирменную открывалку, и он с голоду помрет.
Было это в Черногории во время войны 1995 года. Местечко называется Нудо. Место сказочное. Дежурство на этом блок-посту в течение двух дней - двухдневный отпуск в раю. Но, как оказалось, не для американцев. Накануне натовские самолеты отбомбились по позициям сербов, а на следующий день эти самые сербы, приехали с фронта на побывку и видят на этом блок-посту сразу двух американцев! Миссия, конечно международная, но американцы что ни на есть настоящие! Ну, как тут не бросить камень в тещин огород. А тут еще нарушение на этом самом посту – оба наблюдателя из одной страны. Местные ооновские порядки знали, ну, и, проходя мимо, бросили взрывпакет (так, по меньшей мере, они мне рассказывали – а я им верю).
Американцы доложили в штаб в Никшиче, что пост забросали гранатами. Как выяснилось потом, сообщение отправили с нарочным за хорошие бабки при условии, что вторая половины суммы будет выплачена в штабе. Поэтому сообщение и дошло.
Я только-только вернулся из патруля, а это святое – трогать меня нельзя. А я только захожу еще со всеми делами в штаб, чтобы доложить, что мы победили всех сербов-крестьян. А в штабе меня встречают аж трое должностных лиц сектора – финн (глава сектора) и два американца (начальник штаба и начальник по патрулям). Сначала я подумал, что президентов США и Финляндии замочили – обоих сразу, такие были у них лица.
Мне объяснили, что наш пост забросали гранатами, и надо срочно ехать спасать. А кроме меня ехать некому, так как все остальные русские на блок-постах! Ну, конечно, кто полезет в пасть тигра, если этот тигр – православный серб. Кстати, черногорцы часто спорили между собой, кто они – сербы или черногорцы. Горцы всегда отличались крутым нравом. А тут горцы православные. Он сначала стреляет (а оружия я у них повидал – от кремневых ружей до «Калашникова»), а потом спрашивает. Причем, тот факт, что тот, кого он шлепнул, ему уже не скажет, что он пришел, чтобы помочь, его уже не волнует. «Своих всех знаем, а чужие нам не помощники!».
В международном патруле вперед обычно запускают русского. Главное успеть сказать, что ты русский. Но сам факт того, что ты русский, еще ничего тебе не гарантирует. Нужно успеть сказать, что ты русский и православный, да еще показать, как ты крестишься справа налево. А вот тогда, минуя аж три ступеньки начинается главное испытание: «Русо, Брачушка, айде попиемы!» Если ты говоришь, что ты столько не пьешь, то тебе в ответ следует аргумент: «Кое то, русо и не пие, мы тука у Черногории говоримы – пие, кое то русо, и ебе, кое то чурок!». Кстати правильность произношения не гарантирую, но откуда слово «чурка» взялось, теперь могу предположить. Обычно говоришь громко, отчетливо на русском, как тебе кажется, могли говорить наши предки-православные.
Об этом можно долго рассказывать…
Короче, героев нет, остался только один русский. Ему и выпало ехать!
Спрашивают, обедал ли я. Ага, в патруле много пообедаешь! Выпили, как водится в каждой очередной кафане, которую встретили на извилистой горной тропе. Вон, моего американского напарника еле до номера донесли! Здоровый гад! Бодибилдингом занимается, когда не пьет. Кстати, любят американцы с русскими ездить. И в живых останешься, и отдохнешь за милую душу!
Спрашивают, когда буду готов. Отвечаю, что вот только вещи соберу, ведь ехать не ближний свет, да и не на один день. Нет, говорят, как же без обеда? Нормально - там людей убивают! Но у них «права человека» – это святое!
Короче, выезжаю и где-то через час добираюсь до BCP (boarder control point). Один из американцев тут же ныряет в машину и линяет, а я отправляюсь в местную кафану, где все можно узнать из первых уст.
«Игоре, добре дойшли, како сте, кое попиеш то?» Ребята, какой там «попиешь», что вы здесь устроили? Мирную миссию из одних военных забросали гранатами! «А нийшто, сяга допиемы и айде» - короче, добивать американцев. То, что миссия международная, по барабану – американцы они и в международной миссии американцы! Вот только допьем…
Понятно, что надо что-то делать. Голова работает… ага, на столе мелкие рюмки. Принимаю решение, как учили.
Спрашиваю, а что же мы как эти самые американцы будем пить из мелкой посуды. Если мы так любим Россию, то и пить будем, как пьют в России – из больших стаканов!
А здесь есть одна засада – у сербов следующий стандарт посуды – пинтовые стаканы. То есть где-то 570 мл. Народ испуганно замолкает. Но отступать некуда - мы же не эти самые американцы, которые пьют из мелкой посуды.
Просто я понял, что переубедить братьев по вере я не смогу. Надо их ласково «вырубить». Хозяин кафаны по моей просьбе тащит «велки чаши». Ну, и начинается…
Надо сказать, черногорцы ребята не мелкие. Однажды на мое примечание, что черногорцы, как правило, высокого роста, мне ответили, что они, вытягивая головы, глядят на Белград в ожидании, что им оттуда укажут.
«Воевали» мы долго. Договорились встретиться и продолжить поутру. Продолжения, слава Богу, не было. Я их потом два дня не видел. Дело не в том, что я настолько силен в выпивке. Просто, передо мной стояла задача победить и остаться в живых и прибыть на пост (блок-пост) для выполнения основной задачи по защите международного сообщества от варваров-православных сербов. Да, предавали мы своих братьев от души и по полной программе!
Короче, на автопилоте добираюсь до нашего поста и включаю компьютер, чтобы отправить сообщение о выполнении задачи. Мой американский напарник что-то говорит, а я уже не въезжаю. Компьютер не запускается, и я беру у напарника нож, вырезаю из твердых колючек подобия отверток, вскрываю notebook, выкидываю из него все ненужное, составляю сообщение и отправляю его через CapSat (спутник) в штаб.
Я был очень доволен, как я выполнил свою работу. Было даже немного жаль, что все закончилось так быстро. Я еще не знал, что это еще не все…
В связи с тем, что я до положенного срока заменил американского наблюдателя, мне выпало нести службу не двое суток, а трое. Но в Нудо это не служба, это отдых в раю. Лучше было только в Герцог Нови на побережье Адриатического моря.
«Русские на службе у тупых американцев». Кстати, миссия, по моему глубокому убеждению, была организована исключительно для того, чтобы уточнить информацию перед началом подавления остатков Бывшей Югославии. Так что, мы служили американцам. За что, между прочим, они нам выдали медали.
На следующий день я приходил в себя, со страхом ожидая визита брачушек из армии Республики Сербской. Не дождался. Слабы оказались братья по вере. Зато на третий день приехал глава сектора «С» финский полковник Урпо. И не один, а в сопровождении цээрушного полковника, который занимался по всей стране компьютерами миссии.
Начали они издалека. Там же нет начальников и подчиненных. Партнеры. С какого компьютера я отправил сообщение. С какого! Какого! когда в ближайшей округе компьютеры в глаза никто не видел. С этого и отправил! Что меня еще настораживало, так это то, что финн, которого мы все не жаловали, вроде как не очень радовался присутствию цээрушника, которого все мы тоже не жаловали. Они без конца огрызались друг на друга. Американец стал доказывать, что Урпо не мог получить сообщения через спутник от меня о том, что конфликт был урегулирован, так как я не мог отправить это самое сообщение. И всякая такая непонятная мне чушь. Не буду тянуть резину - я сам долго не мог въехать в ситуацию. Оказывается, сообщение я отправил с компьютера, который за день до этого этот самый цээрушник (специалист по аппаратному обеспечению) списал, как неремонтопригодный. А новым не заменил, так как нового под рукой не оказалось.
Разговор шел примерно такой:
«Игорь не мог Вам отправить, а Вы не могли получить сообщение через спутник, так как компьютер не работал» - «Но Вы видели это сообщение. Более того, Вы в Белграде получили его копию» - «Копию в Белграде мы получили, но само сообщение не могло быть отправлено с этого компьютера, так как он не работает» - «Давайте проверим» - «Давайте, но это бесполезно, он не работает»
Включают компьютер, и он запускается и нормально работает.
Финн: «Вы видите?» - Американец: «Этого не может быть! Он неисправен, я сам его списал» - Финн: «Вы видите?» - Американец: «Я проверю»
Американец вскрывает компьютер и говорит: «Он не может работать, здесь блоков не хватает!» - Финн: «Но Вы же видите, он работает!»
Я молча протягиваю американцу пакетик с модулями, которые я накануне снял с компьютера. Американец (смотрит на меня): «Что это?» - «Это было в компьютере, я выкинул» - «Зачем?» - «Не знаю, я был пьян, поэтому не помню. Я решил, что так будет лучше, и я оказался прав. Это помогло»
Американец долго смотрит на меня и бурчит себе под нос что-то типа того, что его предупреждали о том, что русских нужно остерегаться. И совсем уже не к месту: «Рашн мафия, кей-джи-би». До сих пор не могу взять в толк, при чем тут мафия.
Они тупые и не понимают, что я не смогу объяснить своему генералу, что не доложил только потому, что сломался компьютер. Главное – доложить. Все остальное не имеет значения. Вот я и доложил!
Цээрушник еще долго заходил ко мне в гости, когда приезжал в Никшич. Каждый раз он привозил с собой виски Wild Turkey (я ему как-то сказал, что мне Wild Turkey нравится – запомнил падла!) и пытал, как я отремонтировал списанный им, как неремонтопригодный, компьютер. Всякий раз я ему отвечал, что был пьян, поэтому сам не знаю. А, что я ему еще скажу, если так оно и было! Кстати, там было еще кое-что. Когда мне американец-напарник в тот вечер на посту говорил, что компьютер списан, как неремонтопригодный, я его просто не понимал еще и потому, что я до сих пор не знаю, как будет по-ихнему «списан».
«Учите, ребята, язык». Там за это так е…т!
Приказ о наступлении
- Что-то давно к нам в гости не приезжал генерал ***енко. Давненько мы не слышали его рассказы о том, как он стоял грудью на защите Дамаска (в 1973 году), пока наши сирийские солдаты, сняв ботинки и побросав оружие, драпали с поля боя.
- Сиди (Господин – обращение к старшему по званию в сирийской армии) позвонить, пригласить?
- Ну, конечно же? Звони…
Звоню.
- Товарищ генерал, это капитан ****ков – переводчик Шауфика Файада. Комдив говорит, что Вы нас совсем забыли. В гости не приезжаете.
- А что? Приглашает?
- Мы Вам всегда рады!
- Еду.
- Вас когда ждать? (От ГШ до КП дивизии пару часов на машине).
- Буду через полчаса.
Полчаса не полчаса, но через час генерал уже входит в кабинет командира 3ТД.
- О-о, товариш, как у ваас (весь запас русских слов сразу), ахлен уа сахлен (добро пожаловать по ихнему).
Комдив действительно рад видеть советского генерала. Второй раз в Сирии, вторая война там же. Открытая русская душа, никогда ни на что не обижается. Говорит, что думает, и при этом не глуп и образован. Выпить, поругать американский империализм и его апологетов – что еще нужно в хорошей советско-сирийской компании офицеров.
Стаканчик, второй…
- Ну ты расскажи мне, ***енко, как это мы так с евреями обосрались, а где был Советский Союз?
- Шауфик, я думаю, нужно взять танковую бригаду, лучше всего 81…
- Подожди! (комдив прерывает генерала и поворачивается к начальнику штаба дивизии генералу Рияду) Рияд, пиши приказ! Кстати, ***енко, тебе бригады хватит?
- Да, но… (Шауфик не дает ему договорить и снова поворачивается к своему начальнику штаба)
- Короче пиши, «командиру 81 танковой бригады в… (снова поворачивается к генералу). ***енко нам два часа на подготовку удара хватит?
- Да, но… (Шауфик опять не дает ему договорить)
- Рияд, добавь еще полчаса. Ты знаешь наших сирийцев. Пока соберутся, потом чай, кофе…
Тут собеседника (а в данном случае – соратника) перебивает ***енко.
- Шауфик, ну зачем ты так! Вы же хорошие ребята!
- Хорошие, хорошие, а говна от этих евреев поели. Кстати с вашей помощью и не без вашего участия. Рияд, пиши дальше! Авиация… Жопа! Какая авиация?! У нас ее нет. ***енко, где ваши самолеты?
- Шауфик, авиация будет, я обещаю, надо только… (не успевает договорить)
- ***енко! Ты из танка израильский самолет собьешь?
- Шауфик, как показывает опыт Великой Отечественной войны…
- ***енко, ну, ты вспомнил! Ты еще войну с Наполеоном вспомни. Короче, Рияд, пиши танковый взвод из резерва командира дивизии для борьбы с авиацией противника. ***енко, ты же с нами там будешь! Будешь?
- Ну, куда же вы без меня, вот я помню в 1973…
Иногда с ***енко приезжал его переводчик.
- Валентин, что он сказал?
- Товарищ генерал, это не Вам…
- Ага. … А сейчас, что он говорит?
- Это Вам не интересно…
- Ага…. А сейчас?
- А это я Вам потом расскажу…
- Ага…
И так всю дорогу. Хотя, конечно, где-то я утрирую и возможно перебираю. Но люди-то хорошие. Других не держим. Будем надеяться, что не обидятся.
***
Как подсказывает многолетний опыт работы с пришельцами, думаем мы одинаково, только вот говорим по-разному.
Присылают к нам к Янгаджу (раньше это было далеко, сегодня это еще и за границей – в Туркменистане) молодого курсанта с двумя курсами образования в арабском языке или что-то того. Поскольку офицеров было много (нагнали в командировку из разных регионов Советского Союза), а курсант был один, то мы его жалели, наливали ему водки, работой слишком не загружали (это и понятно, переделывать труднее).
Работали мы с ливийской бригадой ПВО, и работа наша уже близилась к завершению – на плацу уже стояли автобусы, на которых мы все (включая ливийцев, естественно) должны были отправиться под погрузку на паром от Красноводска до Баку, а оттуда в Эшелук.
Командир учебного центра вместе с командиром ливийской бригады подошли к каждому автобусу, где они подсчитали количество посадочных мест. Когда все было закончено, переводчик, естественно, удалился, оставив двух полковников из разных армий наслаждаться своими расчетами на бумажках. Уж было собрался уходить и наш полковник, но его ливийский брат (официально принятое обращение в ихней армии) вдруг в чем-то засомневался в своих то ли подсчетах, то ли расчетах. Чтобы побороть свои сомнения, он повернулся к советскому брату и начал ему что-то говорить. Совершенно естественно наш полковник, как это принято в таких случаях, начал искать глазами переводчика, который уже ушел, и вдруг видит, что через весь плац идет Валера. Красные курсантские погоны Валеры на фоне черных околышков фуражек офицеров ПВО явно бросались в глаза, и не заметить его было нельзя. А тут такой случай. А Валера, надо сказать, направлялся ко мне, стоявшему за углом здания, чтобы не попасться на глаза начальнику центра, поскольку проблему с подсчетами или расчетами я уже понял, и участвовать в повторных подсчетах и пересчетах мне не хотелось.
Иногда прочитаешь, что уже написал, и на память приходят строки «В доме, который построил Джек».
Короче, увидев Валеру, начальник учебного центра окликает его и просит подойти к ним. У Валеры, судя по всему, были свои планы, поэтому, подойдя к начальнику, он продолжал думать о своем. «Валера, что он говорит?»
Валера поворачивается к ливийскому полковнику и этак небрежно бросает: «Шину», что вообще-то в ливийских Вооруженных Силах воспринимается не боле не менее чем «Ну, чаво там?». Ситуация с распределением мест занимала ливийского полковника больше, и он начал объяснять, что в одном из автобусов не более 30-ти посадочных мест, а мы хотим туда посадить в два раза больше. И все бы хорошо, но при этом он добавил: «Как сельди в бочке».
Так вот, как уже было сказано в начале «думаем мы все одинаково, только говорим по-разному». Если бы ливиец сказал бы про сельдей, все было бы проще и даже понятнее. Но дело в том, что у ливийцев это звучит, как «сардины в банке». На первый взгляд – разница небольшая и поэтому несущественная. Но не для переводчика. Даже если переводчик чувствует себя комфортно, он все равно ждет подвоха. А тут иноземная рыба – сардины. К чему бы это?
Валера пошел третьим путем – он на все махнул рукой, короче – забил, чтобы не ломать себе голову из-за неожиданно свалившихся неизвестно откуда двух разных полковников с их проблемами.
Валера перевел просто (вернее, сказал): «Товарищ полковник, он недоволен!»
Понятно, что этого мало, чтобы оценить обстановку, а тем более – принять решение. Поэтому наш полковник спросил: «Валера, а он чем недоволен?!
Валера (вновь поворачиваясь к ливийцу): «Шину».
Ливиец уже немного удивился, но снова объяснил ситуацию. По сути, ничего нового он не добавил, но и не убавил. Единственно, это все было сказано громче обычного. Но при этом опять прозвучало упоминание сардин в банке. Понятно, что именно это упоминание отбивало у Валеры всякое желание выполнить свой долг переводчика подобающим образом.
Поэтому Валера не стал ломать голову по принципу – «само выведет»: «Товарищ полковник, он очень недоволен!»
Наш полковник тоже начал возбуждаться, хотя с самого начала на Валеру, как на переводчика в серьезном деле, он вряд ли рассчитывал – Валеру знали все.
«Валера, ты можешь мне сказать, ЧЕМ он недоволен?!» Валера пожал плечами, развел руками, как бы говоря: «И всего делов то!?». Потом повернулся к ливийскому полковнику и, не меняя ни выражения лица, но, придав голосу вопросительный оттенок, выдавил из себя: «Шину?».
Что сказал в ответ ливийский полковник знаю только я. Он грубо отозвался о всех о нас и всем, что его окружало, после чего повернулся и пошел в расположение ливийской бригада.
А ведь, по сути, конфликт затих, даже не успев обозначить себя.
Я считаю, командиру учебного центра повезло, что это был Валера. А то стали бы снова все считать, а там еще что-нибудь нарисовалось бы.
Кстати, о Валере ходили легенды.
Коля Могильниченко говаривал: «Нужно говорить так, чтобы люди тебя и без переводчика понимали. Тогда и переводчик не понадобится».
***
Произошло это в Южном Йемене. Приехала военно-врачебная комиссия для отбора претендентов на обучение в ВВС СССР. Каждому советскому врачу дали нашего переводчика. Мне выпало работать с полковником - военным хирургом. Понятно, что лет ему было уже достаточно, но восхищался он, как в начале своей карьеры.
Ты только посмотри (это мне), какой геморрой. Это сказка, а не геморрой! Слушай, а какое варецелле (не знаю, как пишется) левого яйца. Ты куда смотришь? Где ты такое еще увидишь?
Короче, мы с ним славно потрудились часов шесть. После каждого кандидата я руки не просто протирал – я их мыл спиртом, как никогда не мыл до этого.
Когда это все закончилось, и мы вышли из кабинета и направились к выходу из госпиталя, полковник меня спросил, где там какой-нибудь туалет. Где туалет я не знал, но спросить-то! Куда уж проще! Мы как раз проходили мимо помещения, в котором располагался дежурный офицер. А вот и он – стоит и курит.
Поставьте себя на мое место… Выпускник славного ВИИЯ. За спиной полный курс обучения, командировки. НЕПОТОПЛЯЕМЫЙ.
Вопрос: «Брат (официальное обращение), где здесь у вас туалет?»
А теперь, как говорит Задорнов – «Наберите побольше воздуха!»
Ответ: «Это в городе, дать номер телефона?»
Все! Пять лет в славном институте!
Но у нас не у Пронькиных!
Не меняя выражения лица, так же спокойно отвечаю: «Нет, спасибо. Лучше скажи, где здесь туалет?»
И тут он повторяет мой вопрос, и я понимаю, куда я попал!
«Управление по делам водного хозяйства? Это в городе. Дать телефон?»
А дело вот, в чем. В арабских диалектах, да, и в литературном арабском есть калька с ВАТЕРКЛОЗЕТ. Эта некая замкнутая водяная система. Везде в арабских странах это понимают. А тут…
Полковник начинает переминаться с ноги на ногу. Я уже тоже «за компанию».
В арабском много слов, но на ум, как назло в таких случаях, ничего не приходит.
Начинаю издалека. Вспомнил, как это называется в египетском диалекте. Не проходит. Англичане 200 лет сидели в Йемене. Неужели просто так?!
- Где здесь toilet? абском много слов, но на ум ничего не приходит. есть калька с ВАТЕРКЛОЗЕТ. - Туа что?
Идем дальше.
- Говоришь по-английски?
– А, как же! (какой араб не говорит по-английски, по-французски, и так далее?!)
– Что такое 00 (два нуля)
– Английские цифры (с гордостью, хотя, почему цифры английские?)
– Что такое WC?
– Английские буквы.
– А где их пишут?
– Да, где хочешь там и пиши (логично, хотя об этом чуть позже).
Когда я понял, что зашел в тупик, я попросту расстегнул молнию на штанах (доставать, правда, ничего не стал). И, о Боже, на лице дежурного офицера озарение!
- Тебе нужен (…)?
Такого слова я не знал. Зато запомнил его на всю жизнь!
- Пожалуйста, это здесь!
И указывает на дверь у себя за спиной. А на двери КРУПНО тебе и 00, и WC.
Я указываю на это и спрашиваю: «А это что здесь написано?»
- Ну, ты же знаешь, в таких местах чего только не пишут!
Резонно!
***
Полковник Яремко. Когда он был начальником кафедры тактики, Коля Ваванов перед годовым экзаменом по тактике сообщил ему, что мы его все очень боимся, чем сильно смутил полковника, который сказал: «Да Вы что, я же очень добрый» или что в этом роде.
Так вот полковник, как говорят (я уж сам и не помню, что я сам слышал, а что мне товарищи рассказали), дает вводную на занятиях по тактике:
«Команндыр мотострелкоуво взводу обнаружил у яблуневом саде ПТУРС Жмелл».
***
А полковник Краснов (высокий, худой в лагерях носил очки с зелеными стеклами):
«Пистолет может быть в трех положениях: в таком (показывает пистолет в вытянутой руке дулом вперед), в таком (показывает пистолет в согнутой в локте руке дулом вверх) и в никаком».
***
Девушки рассказывали. Тамара Перелома (курсистка) приготовилась к стрельбе из пистолета (ясно, боевыми) - вытянула руку вперед, и вдруг, не опуская руки, всем телом обернулась к Краснову так, что дуло пистолета оказалось у него на уровне груди, и спросила: «Товарищ полковник, а…».
О чем она хотела его спросить, никто не услышал, так как Краснов рухнул на землю и быстро, что было мочи начал отползать.
***
«И мимо моего домика не бегать!» Это с чувством кричал полковник (невысокий бритый наголо, который с шашкой гонял соседей по дому, был начальником кафедры тактики; недавно был на встрече в парке МВО). В лагерях маршрут пролегал мимо его домика (нас же много и все в сапогах).
Свои занятия он начинал: «Что такое современный бой? Это а-атомная война, все горит – земля горит, вода горит, отставить, вода испаряется».
***
Преподаватель тактики полковник Никишкин: «Вы что, газет не читаете?! Американцы вооружаются, новый бюджет приняли, а вы тактику не учите!»