Александр Александрович Капитохин Восток – 80:
ВОПРОС-ОТВЕТ
Дело было курсе, наверное, на третьем, когда курсант еще побаивается начальства, но и борзеть начинает.
Наряд спокойно осуществляет несение службы: дневальные заканчивают что-то тереть, дежурный - на тумбочке. Вдруг открывается дверь, и на территорию свежевымытого расположения вплывает фигура заместителя начальника Института генерал-лейтенанта В. Вслед за ним, словно длинная королевская мантия из мультфильма, втягивается толпа человек в двадцать всяческих замов и помощников.
Цель одна - провести разъяснительную работу, что ненаведенный к 10 утра порядок резко подрывает боеготовность Института и не позволяет курсу, находящемуся в соседнем здании, полноценно усваивать новые знания. Далее по заранее утвержденному плану последуют оргвыводы. Свита привычно разбегается по тумбочкам, подкроватному пространству и т.д. в поисках недостатков.
Но вот появляется одна голова, другая... В глазах тоска: придраться, в общем-то, не к чему. Шея генерал-лейтенанта багровеет, он не выдерживает и пускается в личный поиск. Пройдены все кубрики. Порядок!!!
Последняя надежда! Генерал открывает дверь в бытовку. По столу пролетает мышонок. Сантиметров пяти. В. поворачивается. За его спиной дежурный, мл. сержант Фил. Вокруг мощной китайской стеной стоит свита. Генерал медленно набирает в грудь воздух и, чеканя каждое слово, задает вопрос: Товарищ – младший - сержант! Почему - у - Вас - в - бытовой - комнате - крысы - бегают?
Все! Апофеоз! Десятки глаз переводят взгляд с генерала на младшего сержанта и обратно. Остаются доли секунды. Сейчас последуют оправдания бедного дежурного, и затем прозвучит команда: «Фас!»
Фил, вытянувшись по струнке, образцово приложив руку к головному убору и преданно глядя на В., подражая речи генерала, чеканно отвечает: Потому - что - они - с - хвостами, товарищ - генерал-лейтенант!»
Немая сцена. В., не говоря ни слова, резко разворачивается и быстрым шагом покидает расположение курса. Вслед за ним устремляется свита.
Вечером мы пытали Фила, почему он так ответил. Тот хитро улыбался и отделывался одним и тем же эпохальным ответом: Чем глупее вопрос, тем глупее должен быть на него ответ.
НЕ(?)АДЕКВАТНЫЙ ПЕРЕВОД
В начале 80-х забросила меня судьба (читай ГУК) в город русской славы Казань. И надо же было такому случиться, чтобы в это самое время сюда попала на переподготовку группа вьетнамских офицеров. Пути наши, как вы понимаете, естественным образом пересеклись в одном из военных училищ. Вьетнамцам читали лекции, проводили с ними семинары, ну, а я осуществлял перевод. Иногда - 100% адекватный, чаще - просто понятный. Ну, а изредка...
Занятия по всем дисциплинам, в том числе и по ОМП, имели четкую, отработанную систему: объяснение (перевод), вопросы-ответы (перевод), семинар (перевод). Поскольку перевод занимал порядка 50 % времени, да и объем знаний, вкладываемый в головы представителей братской армии, не шел ни в какое сравнение с тем, который нам давали в течение пяти лет учебы в ВИИЯ, то к окончанию курса я уже вполне мог заменить преподавателя.
Надо отметить, что высокая честь учиться в Советском Союзе, выпавшая на долю моих вьетнамских коллег-офицеров, а также неусыпные оки их особиста и секретаря партячейки не позволяли лучшим представителям сей далекой страны весело сачковать, как это сделал бы любой виияковец, попавший в подобную ситуацию. Тем более, что после возвращения на свою тропическую родину все слушатели подвергались внимательному изучению со стороны командования.
При этом большое значение имели и экзаменационные ведомости. Оценка «три» расценивалась как показатель низкого морального уровня и недостаточности усилий офицера, направленных на построение счастливого будущего всего человечества - социалистического общества. Это грозило убытием к новому месту службы в какую-нибудь «тьму-таракань».
И вот наступил радостный миг сдачи итогового экзамена по ОМП. Первая четверка заняла свои места за столами и приступила к подготовке. Я бросил на них быстрый взгляд: трое усиленно скрипят ручками, и только слушатель Ван (в русском просторечьи - Ванюша) смотрит как-то странно по сторонам. Билет что ли попался трудный? Додумать эту мысль до конца я не успел.
В это время пошел отвечать первый - «отлично». Второй - «хорошо». Третий - «отлично». Радостно у переводчика на сердце: ребята все сдают быстро, четко. Дополнительных вопросов нет, а значит и экзамену скоро конец, а вместе с ним и мой заслуженный досрочный отдых!
Лейтенант Ван! Прошу Вас, раздается голос препода.
Поднимаю глаза и вижу картину: Му-му, самостоятельно надев себе на шею веревку с камнем, двигается в направлении борта лодки. Топиться. Встряхиваю головой и понимаю, что это не Му-му, а лейтенант Ван. Зеленовато-желтого цвета, с дрожащими как у алкаша руками, со смертельной тоской в глазах. Слава Богу, препод в это время занимался ведомостью и не видел беднягу.
Тот подошел к доске и принялся рисовать зоны поражения после применения ядерного боеприпаса. То, что они получились круглыми, а не эллипсовидными, было еще полбеды. Но вместо четырех зон Ванюша сумел нарисовать только три. А цифры, проставленные им внутри, которые должны были характеризовать степень заражения местности и радиационный фон, скорее относились к показателям расстояния от Земли до обеда либо указывали на скорость света в вакууме при температуре - 274°С.
Ван опустил руки, повернулся ко мне, вздохнул и негромко простонал: «Ничего не знаю...» Наверное, он вспомнил свой дом, родителей, невесту... и ту самую «тьмутаракань», куда ему предстояло ехать.
Но такое развитие событий не устраивало и меня. Я не заглядывал в столь далекую перспективу, но мне явно не улыбалось ни затягивание времени сдачи экзамена, ни последующие объяснения (вернее перевод) слушателя с нач-факом и т.д. Поэтому пришлось все брать в свои руки.
Препод: Лейтенант Ван, начинайте!
Ван: Я не знаю билета.
Перевод: Лейтенант Ван к ответу готов!
Препод: Не стесняйтесь! Начинайте!
Перевод. Говори что-нибудь. {Про себя: «Скотина!»)
Ван: Что говорить?
Смотрю на остальных готовящихся вьетнамцев. Они пока ничего не понимают. (Все-таки хорошо, что не все знают иностранные языки.) На мое счастье, командир группы (он же особист) уже «сдался» и находился вне аудитории. Подобие вопроса я прочитал только в глазах лейтенанта Хиена, который отучился в Советском Союзе пять лет и мастерски владел не только языком страны пребывания, но и знал некоторые ее традиции. В частности: переводчик переводчику глаз не выклюет и бутылку всегда вместе разопьет, что мы и проделывали в течение этих четырех месяцев не единожды.
Взглядом Кашпировского, не мигая, смотрю в зрачки Вана и медленно, старательно артикулируя каждый звук, произношу:
- Рассказывай об Августовской революции во Вьетнаме!
- О какой революции? Я билета не знаю.
Перевод. В ходе боевых действий противником может применяться ядерное оружие. Ван ждет реакции препода на свое признание. Но тот тоже ждет продолжения. Пауза затягивается. Прикидываюсь веником (устал: уже обслужил трех экзаменуемых). Обращаюсь к Вану по-русски: «Давай дальше, уже перевел». Поворачиваюсь к преподу, хлопаю себя по лбу и извиняюсь: «Черт! Уже языки стал путать!» И по-вьетнамски: «Да рассказывай что-нибудь про революцию, не молчи!» Ну надо же, какой непонятливый попался. Хорошо еще, что остальные продолжают писать ответы. Только Хиен все внимательнее и внимательнее прислушивается.
Ван: После победы великого советского народа во Второй мировой войне сложилась благоприятная ситуация...
Перево: Последствия применения вышеназванного вида оружия могут оказаться поистине катастрофическими...
Препод кивает головой.
Ван, не поднимая глаз, продолжает бубнить: - В августе 1945 года великий вождь вьетнамского народа товарищ Хошимин поднял массы трудящихся на всеобщее восстание. В голове молнией пронеслось: «Ну, гад, достал с Хошимином. Как переводить? А вдруг препод просек в потоке импортного кваканья знакомую фамилию?»
Перевод. Великий вождь вьетнамского народа товарищ Хошимин еще в 1945 году указывал на звериную сущность мирового империализма, способного на ведение войны самыми варварскими способами.
Препод: Товарищи слушатели! Обращаю ваше внимание, как удачно лейтенант Ван приводит выдержки из трудов товарища Хошимина применительно к существу нашего предмета. Продолжайте!
Перевод. Нормально всё. Давай дальше. Только без фамилий, пожалуйста.
Вьетнамцы заинтересованно поднимают головы. Но процесс уже пошел, его не остановить.
Ван: План восстания, разработанный коммунистической партией, привел к блестящей победе...
И опять точно вспышка молнии: «Уф! Пронесло. Озвучил только коммунистическая партия (данг конг шан). Без Вьетнама».
Перевод. Ядерные боеприпасы по мощности делятся на следующие калибры...
.........
Ван: Политическая ситуация в стране...
Перевод: Поражающими факторами ядерного оружия являются...
На лицах слушателей недоумение. Только Хиен все просек и, чтобы не заржать, уткнулся в лист бумаги.
Ван вроде бы вышел из состояния анабиоза и, рассказывая о славном революционном прошлом своей родины, выделяет голосом отдельные слова. Очень хорошо. Теперь и у меня есть возможность акцентировать внимание преподавателя на самом важном.
Ван: Великая победа была обеспечена исключительно благодаря тесному единству партии и всего народа.
Перевод: Самыми мощными поражающими факторами ядерного взрыва являются световое излучение и ударная волна.
Ван уже совсем «в теме». Чешет, как пулемет, большими кусками. А каково мне придумывать такие же по объему куски про ядерное оружие? Он, кажись, уже решил, что сам сдает экзамен, а не я за него это делаю. Ну, погоди! Сейчас я с тебя спесь собью!
Ван: Беззаветное служение народу снискало первому Президенту моей Родины всеобщее уважение и любовь...
Перевод: Различают несколько зон поражения, которые лейтенант Ван схематично изобразил на доске...
Препод: А почему у Вас только три зоны поражения?
Перевод: А почему у Вас только три зоны поражения?
(Про себя: «Получил, мерзавец? Где четвертая зона? Ну, чего умолк-то?»)
Ван - точно скаковая лошадь, со всего ходу наткнувшаяся на бетонную стену. Препод нехорошо прищуривается. Ван молчит.
Препод: Так почему у Вас изображены только три зоны?
Перевод: Бери мел, рисуй четвертую зону!
Ван: Какую зону?
«Ну что? Довы........, идиот!» - обругал я сам себя.
Перевод: Должно быть четыре.
Видя, что Ванюша не врубается, беру мел и рисую четвертую окружность.
Препод: А почему у Вас такие странные цифры, характеризующие каждую зону?
Перевод: Теперь говори много, но не спеши. Понял?
И вновь полилась стройная речь про первого президента Вьетнама, братство народов, пролетарский интернационализм, в ходе которой мне удалось объяснить преподавателю, что по вьетнамским наставлениям (которые я, естественно, в глаза не видел) зон поражения три, хотя по советским их четыре. Затем рядом с написанными Ваном характеристиками появились добавленные мной правильные цифры. И опять пришлось ссылаться на мифические вьетнамские наставления и якобы принятую у них систему единиц измерения. Одним словом, в итоге преподаватель получил две системы характеристик зон поражения (советскую и дутую вьетнамскую), Ван - оценку «хорошо», а я весело отпраздновал «сдачу» очередного экзамена.
А все вместе мы внесли неоценимый вклад в дело укрепления боеготовности несокрушимой мировой системы социализма, благополучно развалившейся через восемь лет после описанных выше событий.
