Юрий Вячеславович Куликов Восток – 73:
О ВИИЯ – ты жизнь!
Чжаньдоу диедуань (боевые эпизоды) ВИИЯковской жизни
Эпизод 1.
Самые яркие первые впечатления поступившего в ВИИЯ сопливого школяра (хотя и ставшего третьим поколением военных в семье и помотавшегося с ней по гарнизонам от Баку до Польши).
- Первый лагерь и курс молодого бойца холодным августом 1968 года… Приехавшие в лагерь родители даже не сразу узнали своего отпрыска, сначала прошедшего мимо них в ворота лагеря в коробке учебной группы, а потом примчавшегося на КП на свидание еще с несколькими счастливчиками.
- Магнитофоны и шкафы для гражданки в комнатах казармы. Правда, они быстро исчезли…
- Остатки военной интеллигенции из ГРУ среди преподавателей даже в «Дубовой роще» (на кафедре тактики), которые в перерывах занятий еще могли поделиться байками из их работы за бугром. Выглядело примерно так.
«Получил задачу в стране Х сфотографировать аэродром У. Посмотрели окрестности, обнаружили подходящий холм. А я бегом трусцой увлекался. Подъехал поближе, трусцой до холма и на вершину. Выполняю задание и вижу – внизу, но с другой стороны, подлетела машина и, родимые, бегом в мою сторону. В общем, не догнали».
Или.
«Да, в Китае, особенно в Гонконге, мороженое неплохое. Но в Италии лучше. А в Англии – так себе. Но самое лучшее мороженое, ребята – в Нью-Йорке. Окажетесь (это нам-то, китаистам, году в 70-м!!!) – обязательно попробуйте!»
- Вводная лекция по тактике начальника кафедры полковника Ганичева, вещавшего своим характерным «эксклюзивным» голосом об ужасах ядерного удара (в народной редакции): «Все рушится, все горит – города горят, леса горят, вода горит. Отставить, вода не горит, вода испаряется!».
Вообще ядерная тема в «Дубовой роще» была в особом, почти поэтическом, почете. Цитата из лекции полковника Ионченко (в народной редакции): (задушевным, можно сказать лирическим, голосом) «Представьте себе тихое, ясное майское утро. И вдруг на горизонте вырастает яркий гриб ядерного взрыва…»
Эпизод 2
Тихая прохладная осенняя ночь, караул. Дежурный – по полученным данным кто-то из преподавателей одной из языковых кафедр, которые, как правило, служебным рвением не отличались и проверять посты брезговали.
Ваш покорный слуга, слушатель 2 курса востфака, натянув на уши борта пилотки и подняв ворот шинели тоскливо шаркал по самому длинному маршруту, охватывающему бОльшую часть территории института. Вдруг, о чудо, за новым (тогда) учебным корпусом обнаружилась целая толпа отличных здоровых ящиков, набитых соломой (видимо, от какого-то кухонного оборудования, там был служебный выход офицерской столовой).
Усвоенные начала военной смекалки и китайской мудрости мгновенно подсказали решение – при таком сочетании факторов – нелюбопытный дежурный, холод и позднее время (что-то в районе 3 ночи) - грех слегка не вздремнуть. Подыскать более-менее подходящий по размеру ящик и набросать туда побольше соломы было делом секунд, а заснуть – и того меньше.
Разбудило меня легкое похлопывание по плечу. Открыв глаза, не сразу понимаю, где я, кто я и почему лежу скрючившись. Прихожу в себя через секунду, разглядев над собой полковничий погон и услышав ласковый голос: «Ну, вылезай из гробика-то». Вскочил и предстал перед дежурным во всей красе – пилотка на ушах, шинель дыбом, весь в соломе, но автомат на плече!
На счастье, дежурный, который оказался с кафедры тактики, но из остатков указанной выше военной интеллигенции из ГРУ, а не армейский «черный полковник», пожалел мальчонку, тем более что я был одним из немногих, кто реально увлекался тактикой и вооружениями иностранных государств и беседовал с ним на эти темы в перерывах занятий.
По-отчески вздрючив, отпустил с богом и дело как-то замялось.
Эпизод 3.
Осенью 72 года на наш выпускной курс пожаловали вербовщики из всяких разных контор. Вызвали и меня с Толей Алексеенко. Заходим в кабинет, вижу двух импозантных людей в гражданке и, развесив уши, внимаю «под сладкий лепет мандолины» (цитата): «Мы вам предлагаем интересную работу в Москве, в КГБ, по вашей специальности. Она откроет широкие, ну что ли, перспективы, не исключая и зарубежные командировки» и т.д.
Выходим, слегка обалдевшие от «широких, ну что ли, перспектив». Видимо, легко разгадав выражения наших лиц, проходивший мимо начкурса «папа» Назаров сердито буркнул: «Не обольщайтесь, это просто ОСНАЗ в Москве…».
Так примерно и вышло, хотя в короткую загранкомандировку в 1979 году в Ханой во время китайско-вьетнамского конфликта я волей судьбы съездил, но это уже другая история.
Эпизод 4.
Примерно конец мая-начало июня 1973 года, перед выпуском. Готовимся к госам, а в промежутках начинаем потихоньку приобщаться к новой жизни, в данном случае – получать офицерский обмундир. Изюминка была в том, что мы практически остались без руководства –«папу» Назарова сплавляли на пенсию и он, обидевшись на весь свет, «забил» на нас и командовал курсом фактически сам начальник факультета, незабвенный генерал-майор танковых войск Баско (по народной терминологии Бася).
И вот на следующий день после одного из таких коллективных выездов за формой, естественно, безвозвратной, на утреннем построении из кабинета (а мы были на одном этаже) выходит Бася и командует: «Курс, не расходиться». Став перед строем, он двигает такую речь (примерно, по памяти, в литературном переводе):
- Ну вы без начальника совсем распустились! Вчера мы с Мякишевым хотели перед обедом собрать курс, идем в одну аудиторию – пусто, в других – тоже никого, и только в последней сидит Шапранов с повязкой дежурного. Мы у него спрашиваем:
- Где курс?
– Форму получает.
- А ты почему здесь?
И он, такой-растакой, нет чтобы сказать «Я дежурю», заявляет «А я вчера уже получил!»
Общий хохот, к которому присоединяется и Бася…