Юрий Васильевич Юрьев Восток – 75:

«ХОЛОДНАЯ ВОЙНА» и ПРОТИВОСТОЯНИЕ РАЗВЕДОК

(1)

Статья подготовлена по материалам зарубежной периодической печати и книгам: Strategic intelligence in Cold War and beyond, J.Adams, Routledge, London and New York, 2015; On intelligence, J. Hughes-Wilson, Constable, London, 2016; Historical dictionary of air intelligence, G.S.Treaner-Harvey, Pentagon Press, New-Delhi, 2010; War in fourth dimension, A.Price, Greenhill Books, London/Stackpole Books, Pennsylvania, 2001.

Вспыхнувшая практически сразу после окончания Второй мировой войны «холодная война» между недавними союзниками по антигитлеровской коалиции продолжалась пять с лишним десятилетий и закончилась с прекращением существования СССР в начале 1990-х. «Холодную войну», когда конфронтация осуществлялось по всем направлениям, от экономики до спорта, можно смело считать предшественником нынешних гибридных войн. В обоих случаях разведка была и есть на переднем крае борьбы, да и в обозримом будущем останется одним из важнейших инструментов защиты государственных интересов. В связи с этим нелишне заглянуть в доступные источники и вспомнить, как в тот период разведка вероятного противника работала против нас, а советская разведка, совместно с разведками дружественных стран, против него.

Начнем с середины сороковых годов прошлого века, когда, собственно, и началась «холодная война», и обозначим круг действующих лиц.

Ныне разведывательное сообщество США насчитывает 17 агентств и организаций, подчиненных правительству. Крупнейшим из них является Центральное разведывательное управление, ЦРУ, официальный статус которого был узаконен в Акте о национальной безопасности, подписанном президентом США Трумэном 26.07.1947. С первых дней своего существования ЦРУ столкнулось с противодействием различных слоев федерального правительства страны. К примеру, государственный департамент сам стремился занять лидирующее положение в разведке мирного времени, вооруженные силы не желали вмешательства гражданских организаций в свои действия, а директор ФБР Э.Гувер увидел в ЦРУ своего конкурента и никогда за долгое время пребывания в должности не смягчал своей жесткой позиции относительно ЦРУ. Созданию ЦРУ в значительной степени способствовали рекомендации генерала У.Донована, руководившего в годы Второй мировой войны Управлением стратегических служб (УСС) в штате которого насчитывалось более 10000 сотрудников, разбросанных по всему миру. Донован ратовал за «создание – впервые в истории страны – внешней секретной разведывательной службы, которая докладывала бы информацию такой, какой она была увидена глазами американцев». Донован также настаивал на том, что исследования и анализ должны стать «всеобъемлющей и неотделимой частью этой структуры». Поскольку создание современной системы разведки само по себе непросто, а в мирное время более затруднительно, чем во время войны, Донован требовал немедленных мер, которые дали бы возможность с пользой применить «опыт и приемы» УСС еще до полного исчезновения этой организации.

В пользу создания ЦРУ говорили и еще свежие воспоминания о неожиданном нападении японцев на Перл-Харбор в декабре 1941г. Как заявляли некоторые, было бы тогда централизованное разведывательное агентство, то раннее предупреждение смогло бы загодя дойти до президента, и катастрофа была бы предотвращена. Другие утверждали что «сейчас, когда на планете возникают зловещие коммунистические угрозы, потребность в организации такого рода стала еще сильнее».

Некоторые опасения относительно того, что новая организация может в общих чертах походить на «американское гестапо», не пользовались большой поддержкой – отчасти потому, что созданная структура не имела полномочий полиции, суда и правоохранительных органов и функций обеспечения безопасности на территории страны. Следует сказать, что первоначально тайные операции безусловно не входили в задачу ЦРУ; оно, скорее, занималось сбором и оценкой информации от разных источников, а также выполнением специфических задач от только что созданного совета национальной безопасности США. Вскоре, однако, послышались требования поставить ЦРУ эту дополнительную задачу. Так, министр обороны в администрации Трумэна Д.Форрестол утверждал, что советские тайные операции за рубежом не должны не встречать ответных мер США, ему вторил руководитель штаба планирования политики Д.Кеннан: «местные антикоммунистические элементы в подвергнутых опасности странах свободного мира» должны получать тайную поддержку от правительства США. И хотя в своих мемуарах Трумэн упоминал о его личной неприязни к «операциям плаща и кинжала» в мирное время, это прямо противоречит свидетельствам истории – тайные операции США родились в период его пребывания на посту президента, и на решении об их проведении стоит его подпись.

«Особые отношения», сложившиеся в годы мировой войны между США и Великобританией, затронули и сферу послевоенной разведки. Для англичан приоритетом стало заключение соглашения между ЦРУ и СИС, их секретной службой - аналогично действовавшему во время войны соглашению между американским Управлением стратегических служб и британскими СИС и УСО (Управление специальных операций). Как стало известно широкой публике только в 2010г., в развитие этого соглашения, где американцы чаще оказывались в положении пытливых учеников, стороны договорились воздерживаться от шпионажа против друг друга и не вербовать граждан своих стран без взаимного согласия. После того, как к этой договоренности присоединились Канада, Австралия и Новая Зеландия, эта группа получила название клуб «Пять глаз».

Естественно, между службами двух стран не могло не быть определенных нестыковок. Так, после 1945г. англичане объединили СИС и УСО, сосредоточив разведку и тайные операции в одних руках, у американцев же тайные операции только частично были возложены на ЦРУ, и потребовалось несколько лет на выправление этой ситуации. Другой момент в партнерстве двух стран касался радиоразведки. Как ясно продемонстрировал успех проводимого во время II-й мировой войны проекта «Ультра» (перехват и дешифровка немецких радиосообщений), британская разведка показала себя в лучшем виде, однако после создания в США в 1952г. Агентства национальной безопасности (АНБ), получавшего при администрации Эйзенхауэра не мерянные деньги и полную поддержку, радиоразведку в Западном мире возглавили американцы. Переживаемые Британией послевоенные экономические трудности не дали англичанам вложить деньги в современную связь, которая требовала все больших денег. С другой стороны, громадный технический аппарат, находившийся в распоряжении АНБ (штаб-квартира в Форт-Мид, ш.Мэриленд), намеревался перехватывать все советские радиопередачи - от обычных широковещательных программ в советских республиках до каждого сообщения, отправляемого в посольство за рубежом, и радиообмен в сетях воинских частей, включая их связь на учениях.

Между двумя союзниками была еще одна разница. В то время как американцы почти все свое внимание сосредоточили на «холодной войне» и советском блоке, англичанам пришлось заниматься и другим чрезвычайно важным для них делом – обеспечением максимальных интересов метрополии в связи с начавшимся развалом британской империи.

В Федеративной Республике Германии возникновение организованной внешней разведки было связано, преимущественно, с усилиями Р.Гелена. В годы II-й мировой войны он руководил разведывательным подразделением «Иностранные армии Востока, ИАВ». Уволенный в отставку в апреле 1945г. за реалистичные доклады о катастрофическом положении Германии перед лицом советского наступления, Гелен был убежден, что его стране – несмотря на поражение в войне и с учетом искусственности альянса антифашистских Союзников - в ближайшем будущем предстоит сыграть важную роль в мировых делах. Он решил подстраховаться и спрятал весь архив ИАВ, переснятый на микропленку, в 50 водонепроницаемых бочках в Баварии. На тот момент американцы так мало знали о Советском Союзе, что Гелену, который формально подлежал наказанию за военные преступления, было нетрудно убедить их в своей полезности и восстановить свое бывшее подразделение как оперативный отдел разведки Сухопутных войск США (кодовое наименование RUSTY). Кроме того, он предложил план создания разведывательной сети в Восточной Европе, поскольку в ходе отступления вермахта там остались некоторые агенты ИАВ.

Организация Гелена, или Орг Гелен – как она была известна широкой публике – начала набор сотрудников осенью 1946г. и вскоре обзавелась постоянной базой в Пуллахе под Мюнхеном. В июле 1949г. ЦРУ официально взяло Орг Гелен под свой контроль (кодовое название ZIPPER), а в апреле 1956г., переиграв своих основных конкурентов и пережив горячие политические дебаты, Гелен дождался исполнения своего желания – на основе его организации была создана Федеральная служба разведки, BND. Гелен продержался на должности руководителя BND до 1968г., умудрившись устоять на своем посту даже после катастрофического случая с агентом КГБ Гансом Фельфе, который, став в BND начальником отдела контрразведки по советскому направлении, сумел провалить всю агентурную сеть в Восточной Европе. После ухода Гелена слежку внутри страны передали в Федеральное ведомство по защите конституции (BfV), было резко сокращено использование сотрудников, имевших нацистское прошлое, и начата новая программа радиоразведки. Новое руководство BND расширило контакты с секретными службами дружественных стран и изменило вектор направленности своей деятельности, ранее почти целиком направленный в сторону Восточной Европы и ГДР в особенности, на мир в целом.

В соседней Франции, приходившей в себя после неразберихи конца войны и первых послевоенных месяцев, предпринимались попытки создать новую службу внешней разведки. В ноябре 1944г. Главное управление специальных служб (детище «Свободной Франции» де Голля) стало Главным управлением изучения и исследования, одной из задач которого был сбор информации за рубежом. Переименованная в 1946г. в Службу внешней документации и контрразведки (SDECE), она первоначально подчинялась министру обороны, однако после громкого скандала была переподчинена непосредственно премьер-министру. В 1981г. Служба была переименована в Главное управление внешней безопасности (DGSE).

В МВД Франции имелось три отдельные организации, связанные с разведкой; одно из них, Управление по контролю за территорией (DST), очень скоро заняло доминирующие позиции относительно своих конкурентов, что, однако, не исключило стычки с SDECE, которую возмутила передача в пользу DST некоторых контрразведывательных функций от сухопутных войск. В самом DST случались жаркие личные столкновения и стычки между бывшими военнослужащими и гражданскими сотрудниками, между бывшими чиновниками правительства Виши и теми, кто предпочел бегство в Лондон, а также между сторонниками де Голля и традиционными социалистами.

Однако для спецслужб Франции наибольшую проблему представляли намерения компартии страны захватить власть. Пытаясь сыграть на факте значительного вклада компартии в борьбу французского Сопротивления, ее лидеры в 1944г. планировали захват власти в ходе «национального восстания», однако в силу многих факторов посчитали этот вариант неприемлемым на тот период времени и остановились на тактике легального просачивания в обширную государственную администрацию. Поскольку вооруженные силы, полиция и секретные службы рассматривались ими как основное препятствие для достижения успеха, основное внимание было уделено именно им. Последовала мощная поддержка со стороны Москвы – резидентура КГБ в Париже на тот момент имела больше агентов, чем любая другая резидентура в Западной Европе на протяжении большего периода «холодной войны». Дополнительные трудности для спецслужб создавал и тот факт, что до 1947г. коммунисты имели поддержку четверти избирателей страны и занимали министерские посты в правительстве.

По большому счету, SDECE чувствовала себя изолированной как дома, так и за границей. Внутри страны организация вызывала резкую критику французской компартии, которая приравнивала ее к гестапо и называла «государством в государстве», с другой же стороны Ла-Манша недоверие к французам, пассивно капитулировавшим в 1940г., имело глубокие корни как в британской разведке, так и у населения в целом. С началом переговоров о будущей организации северо-атлантического договора (НАТО) англичане специально предупредили американцев об опасностях предоставления французам деликатной информации. Вместе с тем ЦРУ рассматривало Францию как открытое поле боя, которое нельзя оставить просто так. В дополнение к открытой помощи, предоставляемой по плану Маршала (а Франция была вторым после Англии крупнейшим получателем американской помощи), через Американскую федерацию труда туда активно вкачивались так называемые «средства, не подлежащие отчетности». Подобная тайная помощь имела целью создать для рабочих независимую альтернативу в противовес контролируемой СССР Всемирной федерации профсоюзов.

Через полтора месяца после провозглашения в мае 1948г независимости Израиля первый премьер-министр страны Д.Бен-Гурион принял решение о роспуске Национальной информационной службы SHAI (разведывательная служба в составе боевой сионистской организации HAGANA, созданной еще в 1940г. и действовавшей на подмандатной Великобритании территории Палестины) и распределении ее функций среди нескольких независимых служб. Помимо разведывательной службы Генерального штаба появились два новых органа – Политическое управление (в составе МИД) и Служба общей безопасности. Последняя отвечала за безопасность внутри страны и больше известна по аббревиатуре с иврита ШАБАК или ШИНБЕТ. Внутренние дрязги и перетасовки среди израильских разведчиков на этом не закончились и привели в марте 1951г. к упразднению Политического управления и созданию новой организации – Института координирования (Ha Mossad le Teum). Еще через десять лет она стала называться Институт разведки и специальных задач (Ha Mossad le Modin ule-Tafradim Meyuhadim).

Еще в первый год существования МОССАД его тогдашний руководитель Шилоа установил конфиденциальные контакты с ЦРУ. Шилоа считал своей важнейшей задачей отход Израиля от просоветской позиции и максимальное сближение с одной из стран Запада. Американцы поначалу были весьма скептичны и осторожны в отношении государства, провозгласившего себя социалистическим и занятого созданием киббуцев, кроме того, они опасались испортить отношения с арабскими странами региона. Однако предложение, которое сделали как Шилоа, так и Бен-Гурион, относительно того, что Израиль может предоставить важнейшую и самую свежую информацию о СССР и странах Восточной Европы, стало решающим для руководства ЦРУ. Обозначенная как операция «BALSAM», эта информация добывалась путем опроса вновь прибывающих иммигрантов из стран за «железным занавесом» и охватывала широчайший круг тем, которые иммигранты знали по опыту повседневной жизни. В 1956г. уважение ЦРУ к своим израильским коллегам поднялось на новую высоту – тогда МОССАД передал им полный текст секретного доклада Н.С. Хрущева на XX-м съезде партии. Сменивший Шилоа в 1952г. Иссер Харел оставил примечательный след в истории службы. При нем высшим приоритетом стало «напичкивание» шпионами арабских столиц, откуда те могли бы передавать устойчивый поток информации в Тель-Авив, кроме того, он обеспечивал безопасность при переброске 80 тысяч марокканских евреев в Израиль после окончания французского колониального господства в этой африканской стране в 1956г. Наибольшую известность, однако, Харел получил за другую операцию – похищение в мае 1960г. в Буэнос-Айресе нацистского преступника А.Эйхмана и его доставку в суд в Иерусалиме. В мае 1965г. МОССАД провел еще одну карательную операцию против нацистских преступников, на этот раз в Бразилии и Уругвае, открыто казнив известного латвийского авиатора Герберта Кукурса, получившего в годы мировой войны прозвище «рижский мясник». На листке бумаги, прикрепленном к его груди, было написано: «те, кто никогда не забудет».

В 1957г., за 8 лет до оформления официальных дипломатических отношений между Израилем и ФРГ, Харел принял предложение Р.Гелена об установлении тайных связей с BND, посчитав, что интересы безопасности его страны перевешивают любые эмоциональные или этические соображения. Р.Гелен гарантировал израильтянам свободу действий на западногерманской территории, а также знакомство с выдержками из докладов, которые его служба ежедневно представляла в аппарат канцлера. Как ответный жест, офицеры BND стали частыми гостями в Тель-Авиве, где участвовали в опросе иммигрантов из Советского Союза и стран Восточной Европы.

С поражением Японии во Второй мировой войне сотрудники разведки оказались, наравне с военнослужащими, повсеместно дискредитированными и взятыми на учет оккупационными властями. Различные правительственные учреждения стали очень медленно возрождаться. Агентство расследований общественной безопасности (PSIA), возникшее в 1952г. с окончанием оккупации, стало чистейшим порождением «холодной войны». Став в конце концов крупнейшей гражданской разведывательной службой в стране, оно имело в качестве основной задачи контроль за деятельностью компартии Японии, позднее задачу расширили и под такой же контроль попали различные группы правого толка и иностранные подрывные элементы. Полномочия PSIA можно сравнить с полномочиями американского ФБР или британской МИ-5, хотя у Агентства не было обязанностей полиции на арест и обязательное расследование. Обратим внимание и на имевшийся в аппарате премьер-министра Отдел разведывательных исследований, который в некоторых отношениях напоминал американское ЦРУ, но был значительно ограничен во влиянии в связи со своим небольшим размером и отсутствием ресурсов.

Военная разведка страны в период «холодной войны» занималась преимущественно радиоперехватом; сбор и анализ большинства данных внешней разведки выполнялся в раздутых бюрократических структурах полиции, МИДа и министерства труда и промышленности.

Разведывательный аппарат Китайской Народной Республики сформировался на подконтрольных Мао Цзедуну территориях еще до захвата коммунистами материкового Китая и образования КНР в октябре 1949г. Ключевой фигурой в этом процессе являлся Кан Шэн, сын состоятельных землевладельцев, который, будучи студентом в Шанхае, стал в 1924г. заниматься коммунистической деятельностью. Он поддерживал тесную связь с НКВД и особенности сталинских чисток знал из первых уст; позднее он пробыл на политической учебе в Москве четыре года и стал ключевой фигурой ближнего круга соратников Мао. В 1938г. он был назначен начальником вновь созданного Управления социальных отношений, что серьезно укрепило его позиции. Целью создания Управления было слияние трех прежних служб, имевших примерно одинаковые задачи, в единое целое. Управление имело большие полномочия и вскоре стало безжалостным инструментов в руках Кан Шэна, который к тому же был назначен руководителем военной разведки. В напряженной атмосфере чрезвычайной нестабильности и смены личной преданности от одного покровителя к другому основными задачами Кан Шэна являлись борьба с враждебным гоминданом и отрядами японских спецслужб, действовавшими на всей территории Китая.

В 1945г. Кан Шэн был снят с обеих должностей и назначен на менее значимые посты. Однако его бесспорное влияние в сферах разведки и безопасности продолжало ощущаться еще несколько десятилетий, и не только благодаря его многочисленным выдвиженцам, но и жестким методам и инструкциям, им подписанным. Имя Кан Шэна также напрямую связывают с началом так называемой «культурной революции», поскольку именно он запустил в действие обширную самодостаточную систему травли, которая выискивала тех, кого Кан Шэн окрестил «ренегатами», «агентами врага» и «предателями».

В октябре 1949г. было создано новое учреждение, Министерство общественной безопасности, которое взяло на себя многие функции Управления социальны отношений, сделав упор на контроль внутренней безопасности; Управление, со своей стороны. продолжало сбор разведывательной информации за рубежом. После этого были и другие реорганизации, из которых самым значительным явилось создание в июне 1983г. Министерства Государственной безопасности (ГУАНЬБУ)- исключительно гражданское учреждение разведки. Применительно к периоду «холодной войны» интересно отметить, что китайцы проявляли гораздо меньший интерес к глобальному балансу сил по сравнению с государствами, имевшими обширные военные обязательства вроде СССР или США. Внимание китайских спецслужб было сосредоточено преимущественно на внутренней и региональной стабильности – особо выделим Тайвань и Тибет – и получении передовой научной и технической информации.

Были и другие несовпадения. Для действий за рубежом ГУАНЬБУ избрало тактику действий через многочисленные группы этнических китайцев, проживающих или путешествующих за рубежом. Видимым отличием от практики западных и советских спецслужб является и малое количество свидетельств об использовании приемов, бывших в ходу во времена «холодной войны» - тайных встречах, тайниках и воздушной разведке. Предпочтение отдавалось отработке личных и персональных контактов и постепенному накапливанию требуемой информации.

В последнее время, большому разочарованию западной контрразведки, отмечено мало фактов бегства из спецслужб Китая, посему все труднее уверенно судить о происходящих в них внутренних подвижках.

Пожалуй, достаточно об основных «действующих лицах» по ту сторону барьера. Им противостояли специальные службы Советского Союза и дружественных ему государств, но разговор о них еще впереди.

«ХОЛОДНАЯ ВОЙНА» и ПРОТИВОСТОЯНИЕ РАЗВЕДОК

(2)

Начатый ранее (НВО, № 2, 2020г.) разговор о противостоянии разведок мы продолжим рассказом о том, что собой представляли спецслужбы СССР и стран народной демократии в начальный период «холодной войны».

Уместным в этой связи представляется привести цитату из книги «Военно-морской шпионаж» (в оригинале название звучит HIDE and SEEK – «ПРЯТКИ» ) П.Хухтхаузена, бывшего военно-морского атташе США в СССР в 1987-1990г.г. : «… начиная с 1945г. и на протяжении почти полувека «холодной войны» разведка Запада сидела в окопе и сдерживала натиск первоклассных советских и восточноевропейских интеллектуалов, которые доказали свое подавляющее превосходство, хотя их страны и взорвались изнутри после падения Берлинской стены…

Столетия царского правления и репрессивной Русской православной церкви, за которыми последовали несколько десятилетий советского коммунизма, основательно подорвали личную инициативу у граждан СССР. В этом контексте самые умные люди естественно тяготели к тем сферам деятельности, которые обещали высшую степень безопасности и влияния, т.е. службе в вооруженных силах и разведке. С имевшимся подавляющим приоритетом (исходя из сопоставления того, что делалось в стране, и то, что действительно нужно было делать), который был отдан развитию военной мощи и разведке, лучшие из лучших оседали в высших эшелонах разведывательных служб… и наслаждались привилегиями, которые не были доступны простым Ивану или Марье на небогатых улицах Москвы или Ленинграда.

Контрастом к этому была ситуация на Западе, где на службу в разведку обычно попадали случайно… Вторая мировая война, однако, вызвала потребность в формировании групп государственных служащих, набранных из талантливых и творческих людей, которые специализировались бы в разведке. И хотя западные демократии питали врожденное недоверие к тем, кто работал в тени, победа в войне принесла заслуженное признание и даже славу незаметным рыцарям мира разведки».

Советские службы безопасности и разведки внесли неоценимый вклад в победу СССР в Великой Отечественной войне и разгром Японии на Дальнем Востоке и приобрели колоссальный опыт борьбы со спецслужбами фашисткой Германии и ее сателлитов. Бесспорно, в последовавшие затем годы «холодной войны» это обеспечило эффективную работу советских спецслужб против вероятного противника. Кроме того, огромным достижением советской разведки в годы мировой войны явилась успешная работа в Северной Америке и, в особенности, вскрытие секретов «Манхэттенского проекта», что позволило СССР в 1949г. испытать собственную атомную бомбу, положив тем самым конец американской монополии на атомное оружие.

В 1945г. аппарат безопасности и разведки СССР (без разведки министерства обороны) был известен миру как НКГБ/МГБ, и его ключевой фигурой являлся Лаврентий Берия, переведенный в Москву в 1938г. для руководства финальной стадией сталинских чисток и чье влияние в годы войны выросло в необычайной степени. Несмотря на близкие отношения между Сталиным и Берия – один биограф даже назвал земляка-грузина «вторым я» Сталина – усиление власти и авторитета Берии начали тревожить советского руководителя и он принял некоторые благоразумные меры. К 1947г. Берия потерял видимый контроль над обширной империей государственной безопасности и разведки.

Тем временем стареющий и становившийся все более подозрительным Сталин распорядился создать Комитет информации (КИ), в задачу которого входил бы регулярный контроль со стороны одной структуры над всей собранной информацией о внешнем мире, объем которой неизмеримо вырос. Поскольку эта явно бюрократическая перетряска случилась всего через несколько месяцев после создания американцами ЦРУ, некоторые исследователи полагают, что Сталин мог скопировать американский образец, однако прямых свидетельств этому не обнаружено. Штаб-квартирой КИ стали здания бывшего Коминтерна, расположенные близ ВДНХ в Москве.

Почти сразу же начались пагубные трения. Две конкурирующие службы в разведке – Первое Главное управление государственной безопасности (МГБ) и Главное разведывательное управление советского Генштаба предпочитали обходить аналитическую службу КИ и свою исключительную информацию напрямую предоставлять Сталину. К 1949г. обе службы сумели восстановить свою формальную независимость от КИ. Первый руководитель КИ Молотов В.М., бывший одновременно и министром иностранных дел, постепенно впал в немилость у Сталина и был вскоре сменен А.Вышинским, печально известным прокурором на показательных процессах 1930-х годов. Вышинский, в свою очередь, вскоре осознал свою некомпетентность в щекотливых вопросах разведки, и большой КИ окончился неудачей.

После смерти Сталина в марте 1953г. Берия перешел в наступление, намереваясь взять под свой контроль внешнюю разведку, контрразведку, милицию и секретные службы, что стало бы трамплином для его становления новым советским лидером. Этот опрометчивый шаг оказался роковым для Берия – он был арестован, судим секретным судом как по законным, так и надуманным обвинениям (типа шпионажа в пользу Англии с 1920-х годов), признан виновным и расстрелян.

В марте 1954г., как одна из основных реформ сталинской системы, проводимых Н.С.Хрущевым, произошла реорганизация государственной безопасности, которая стала называться КГБ – Комитет государственной безопасности при Совете министров. Новое название отражало стремление поставить госбезопасность под жесткий политический контроль. Тогда же Хрущев с гордостью объявил о притоке в органы свежих, преданных кадров и о «восстановлении ленинских норм». В декабре 1957г., отмечая 40-ю годовщину основания ЧеКа, Иван Серов, давний союзник Хрущева, назначенный им руководить КГБ, отметил, что «новички» трудятся вместе со «старыми опытными кадрами, которым ЦК и партия выражают свои полное доверие и поддержку».

Хрущевские реформы госбезопасности дали им и новый ориентир. Сразу после Второй мировой войны Сталин разделил мир на два непримиримых лагеря, капиталистический и коммунистический, в пространстве между которыми никого и ничего не было. Соответственно, аппарат разведки сосредоточился на работе по США, которые только что официально сменили Великобританию в качестве «основного противника». Отойдя от строго определенной Сталиным теории двух лагерей, его последователь с присущим ему грубоватым усердием сосредоточился на подъеме национально-освободительного движения. Примечательно, что и в среде высших руководителей КГБ – ярким контрастом по сравнению с советским МИДом – сложилось убеждение в том, что путь к победе в «холодной войне» однозначно лежит через Третий мир. Как вспоминал позднее один из офицеров латиноамериканского направления советской разведки, «судьба мировой конфронтации между США и Советским Союзом, между капитализмом и социализмом будет определяться в Третьем мире».

С конца 1950-х годов КГБ стал пополняться свежим поколением офицеров, которые, в конце концов, сменили совершенно догматичную и малообщительную прослойку тех сотрудников, которые начинали службу сразу после окончания мировой войны. Отобранные на основе проверенной преданности партии, чистоты семейных связей и состоянию здоровья, эти молодые офицеры имели за плечами подготовку по зарубежной истории, культуре, языкам и дипломатическому протоколу, зачастую в элитных ВУЗах (типа Института международных отношений в Москве). Основным источником для отбора будущих кандидатов являлся комсомол – молодежная коммунистическая организация. После приема в КГБ новые сотрудники проходили интенсивную подготовку в полном объеме шпионской работы, начиная с основ шифродела и криптографии до использования психологических приемов. С другой стороны, КГБ был пропитан опасениями относительно «сионистской подрывной деятельности», поэтому евреям обычно отказывали в приеме на службу, хотя противоположная практика превалировала с первых дней образования ЧеКа до конца Второй мировой войны.

Продолжавшийся рост власти и престижа КГБ можно увидеть и в новой штаб-квартире 1-го Главного управления в Ясенево, лесистом районе на юго-западе Москвы. Открытая в 1972г. для того, чтобы снять часть нагрузки с перенасыщенной людьми традиционной Лубянки в центре Москвы, она позаимствовала свою базовую конструкцию у штаб-квартиры ЦРУ в пригородном Лэнгли, штат Вирджиния. Денег на строительство не пожалели и соорудили даже искусственное озеро, которое дополняло пасторальный вид, открывавшийся из отделанных стеклом кабинетов главного семиэтажного здания, имевшего форму буквы «Y».

Кардинальное отличие между развязанными Западом Второй мировой и «холодной» войнами состояло в том, что советские спецслужбы встретили «холодную войну» и вели ее не в одиночестве, а вместе со спецслужбами – как было принято тогда говорить - стран народной демократии Восточной Европы, которые - кто лучше, кто хуже - также обеспечивали безопасность своих государств.

Со времен В.И.Ленина Германия для русских оставалась высшим приоритетом. С приходом Красной Армии в восточном секторе разделенной страны была образована Советская военная администрация, выполнявшая повседневный контроль за осуществлением оккупации. В ее задачи входили надзор за зарождающейся политической полицией Восточной Германии (известна как «Комиссариат-5») и проведением собственных расследований в сфере безопасности. Еще до образования ГДР в 1949г. с помощью НКВД были созданы большие сети осведомителей. Мощное влияние советских спецслужб продолжилось и после создания в ГДР собственного министерства госбезопасности (MfS или Stasi) в феврале 1950г. Каждый руководитель подразделения имел своего собственного советского инструктора, и MfS приходилось порой уступать контроль за важными расследованиями. Более того, три человека, пришедшие в руководство министерством – В.Зайссер, Э.Вольвебер и Э.Мильке – прошли подготовку в Москве и для назначения на должности нуждались в советском одобрении. Ни парламент ГДР, ни Совет министров не имели никаких надзорных функций в отношении MfS – его единственным хозяином де-факто был КГБ. Как вспоминал Маркус Вольф, продолжительное время руководивший Управлением внешней разведки (HVA), «структура нашего «аппарата» являлась зеркальным отражением советского образца. Язык наших названий выдавал их перевод с русского и формулировал цели нашей работы». Для спортивной деятельности сотрудников министерства русские даже экспортировали немцам организационную модель своего спортивного общества «Динамо», основанного Ф.Дзержинским в 1923г. для развития у сотрудников ЧеКа «силы, ловкости, мужества и выносливости».

С течением времени, однако, офицеры MfS достигли некоторой независимости от «друзей» - этим эвфемизмом они называли своих коллег из КГБ – и реально преуспели в создании определенного паритета и уважения со стороны последних – успех, которым не могла похвастаться ни одна из спецслужб стран Восточного блока. С другой стороны, получившая статус управления резидентура КГБ в Карлхорсте (Восточный Берлин) стала крупнейшим учреждением КГБ вне СССР (около 600 сотрудников) и приобрела репутацию привилегированного места службы – во многом благодаря своей близости к богатому Западному Берлину.

По одному важном показателю восточные немцы легко обошли своих советских друзей. Во время развала ГДР один сотрудник ШТАЗИ, занятый по службе полный рабочий день, приходился на каждые 180 граждан страны. Применительно к СССР этот показатель составлял 595 граждан, в Чехословакии - 876 и в Польше – 1574.

К началу 1970-х годов HVA (Управление внешней разведки MfS) серьезно утвердилось в странах Третьего мира. Помимо обеспечения решающей поддержки стратегическим программам Москвы, это придавало чувство собственной значимости стране, которая боролась за свое международное признание. Среди стран, чьи службы безопасности получали помощь от ШТАЗИ, были Куба, Занзибар, Гана, Мозамбик, Ангола и Эфиопия, а в лагерях на территории ГДР проходили военную и разведывательную подготовку бойцы национально-освободительного движения из Родезии, Намибии и Южной Африки. В конце 1972г. HVA наладила связь по линии разведки с группировкой Яссера Арафата, и этот шаг был решительно поддержан Москвой. В ответ Организация освобождения Палестины пообещала прекратить террористические нападения в Европе.

Нет ничего необычного в том, что советские спецслужбы старались создать в странах Восточного блока силы безопасности по своему образу и подобию, насыщая их своими сотрудниками; единственными исключениями оказались Югославия и Албания, где советников из КГБ не было.

К концу 1945г. в Управлении государственной безопасности (AVO) Венгрии полный рабочий день трудились уже сотни офицеров – и это тогда, когда не было сделано ни одной попытки восстановить взорванные мосты через Дунай. Примечательно и то, что AVO выбрало местоположение своей штаб-квартиры по адресу улица Андрасси, 60 – печально известном тем, что на самом последнем и самом жестоком этапе мировой войны там располагалась венгерская фашистская полиция; любопытно и то, что, игнорируя временное коалиционное правительство, AVO направляло свои доклады напрямую руководству компартии. Еще до мятежа 1956г. AVO поменяло свое название на AVH (Администрация государственной безопасности), однако для множества антиправительственных протестующих это было лишь актом смены вывески, что и привело в результате к столкновениям со смертельным исходом.

В послевоенной Чехословакии была достаточно быстро создана собственная политическая полиция, StB, сотрудниками которой стали преимущественно молодые рабочие со скромным образованием. Первоначально акцент в их деятельности делался на работу с некоммунистическими политическими партиями и католической церковью, особенно в Словакии, затем вектор их активности сместился в сторону надзора за производством и перебежчиками. Сотрудники StB серьезно пострадали от гонений, последовавших за «пражской весной» 1968г., когда почти три четверти руководства службой были сняты со своих должностей. Штаб-квартира службы располагалась в серо-коричневом здании из стекла и бетона близ площади Венцесласа в Праге.

Болгарская служба разведки и безопасности DS имела самые тесные отношения со своими советскими коллегами и рассматривалась многими как простое продолжение КГБ, которым руководил шеф советской резидентуры в Софии. Болгары были особенно жестки в слежке за находящимися в эмиграции критиками режима Тодора Живкова. Понятие «болгарский зонтик» стало достаточно известным в мире после того, как реальный зонтик был в 1978г. использован в Лондоне для стрельбы маленькими ядовитыми шариками, содержащими рицин, по Георгию Маркову, журналисту-диссиденту, работавшему во Всемирной службе Би-Би-Си, и считавшегося предателем за переход на сторону врага.

В Румынии после вступления советских войск в Бухарест в августе 1944г. сотрудники НКВД захватили докоммунистическую службу безопасности Siguranta и руководили созданием Главного управления общественной безопасности, получившем название Securitate. К 1951г. в службе было создано Управление внешней разведки. Советские советники были выведены из Румынии в 1964г., что создало уникальную ситуацию в сообществе спецслужб Восточного блока, однако сотрудничество с КГБ продолжалось на регулярной основе.

Секретная полиция Польши, сначала называвшаяся Urzad Bezpieczenstwa, а после 1956г. Sluzba Bezpieczenstwa (SB), оказалась достаточно проблемной и требовала деликатного обращения. В то время как ее численность быстро выросла приблизительно с 2500 человек в декабре 1944г. до 23700 человек менее чем через год, большую часть персонала составляли дети рабочих и крестьян, которые страдали отсутствием общего образования и руководствовались в свое деятельности больше карьерными соображениями, чем коммунистической идеологией. Один из старших офицеров КГБ отзывался об его польских коллегах как о «диком и беспечном стаде», способном проникнуть в круги своих соотечественников за рубежом и добыть ценную военную и техническую информацию, но, видимо, не замечающих деятельности подрывных групп у себя под носом. Шеф восточногерманской MfS Эрих Мильке также высказывал свои резкие замечания в тех случаях, когда ему доводилось проводить совместные с SB операции.

«ХОЛОДНАЯ ВОЙНА» и ПРОТИВОСТОЯНИЕ РАЗВЕДОК

(3)

Жесткому противостоянию между спецслужбами Востока и Запада, характерному для «холодной войны», предшествовал относящийся к Второй мировой войне небольшой период вынужденного сотрудничества, вызванного борьбой с общим врагом.

Так, 22.06.1941г., узнав о нападении Германии на Советский Союз, британский Форин Офис сделал беспрецедентный шаг, проинформировав Москву о том, что финны и, следовательно, их немецкие партнеры, свободно читают советскую шифрованную переписку. Этот жест англичан и их предложение направить в СССР делегацию из представителей трех видов вооруженных сил плюс речь У.Черчилля в поддержку Советского Союза были тепло встречены Сталиным. В июле 1941г. в Лондон прибыла советская военная делегация, которую вскоре возглавил вице-адмирал И.Харламов, Великобритания, со своей стороны, направила в Москву т.н. «миссию 30», морскую секцию которой руководил также адмирал. К маю 1942г. обмены разведывательной информацией по военно-морской тематике стали интенсивными – каждый вторник представители Адмиралтейства встречались с советским адмиралом и передавали ему данные по немецким морским вооружениям и балтийскому театру, включая финские береговые батареи и порты. С советской стороны передавались детальные характеристики немецких линкоров и тяжелых крейсеров. Тем временем англичане организовали на Черном море офис связи, который возглавил офицер в звании кэптен. Его информация по оборонительным сооружениям Болгарии и Румынии на Черном море была настолько ценной для советской стороны, что в ответ англичанин получил доступ к ежедневным разведывательным сводкам Черноморского флота. К августу 1942г. Москва позволила Лондону организовать в Полярном (Кольский полуостров) станцию радиоперехват, которая называлась «Хижина Игрек». Станция обеспечивала англичан данными о перемещениях немецких кораблей, что было крайне важным для безопасной проводки конвоев союзников в Мурманск и Архангельск. После катастрофы с конвоем «PQ-17», который был почти полностью уничтожен немцами, поскольку англичане оголили конвой, отозвав все корабли сопровождения, Черчилль приостановил отправку конвоев в Россию, на что разъяренный Сталин ограничил обмен информацией по линии разведки. Тем не менее, работа «Хижины Игрек» в Полярном продолжалась весь 1943г. Как жест доброй воли, англичане разрешили двум советским сотрудникам изучать у них английскую практику радиоперехвата и предоставили в распоряжение миссии советского ВМФ в Лондоне образец немецкой шифровальной машины «Энигма». Для поддержки усилий советских ВВС по уничтожению немецкого линкора «Тирпиц» англичанам было разрешено разместить на Кольском полуострове подразделение воздушной фоторазведки.

Пытаясь сыграть на противоречиях между англичанами и американцами, Советское руководство осознавало ведущую роль США в войне, и позволило американцам держать во Владивостоке помощника военно-морского атташе, что дало возможность англо-американским союзникам дополнить информацию о советском ВМФ, которую собирали в Мурманске, Архангельске и на Черном море другие офицеры связи англичан и американцев. В 1942г. советский флот передал ВМС США общую информацию о ВМС Германии, а также данные о действиях немецких кораблей-рейдеров, способы дозаправки немецких подводных лодок и данные по толщине брони немецких боевых кораблей и минах. В ответ США передали книги-классификаторы силуэтов кораблей Японии и других стран Оси. Поскольку СССР долгое время не присоединялся к боевым действиям против Японии, обмен разведывательной информацией по этой стране был очень деликатным делом. В феврале 1944г. американский посол в СССР А.Гарриман поднял этот вопрос перед Сталиным, а в марте начались формальные обмены информацией по этой щекотливой тематике, однако американскую сторону попросили «не обсуждать и не менять тактику действий своей военно-морской разведки, как надводной, так и воздушной».

Одним из последних в мировой войне и поистине королевским подарком от Советского Союза Великобритании стали новейшие акустические торпеды «Т-5», снятые с потопленной немецкой подлодки «U-250» и абсолютно неизвестные англичанам; группа британских специалистов по торпедам в январе 1945г. прибыла в Ленинград для изучения этого оружия.

По мере того, как победа союзников по антигитлеровской коалиции становилась все более очевидной, сами союзники ускоренно работали над планами послевоенного использования в своих интересах поразительного военно-технологического превосходства Германии. Взяв за образец действия спецподразделения немецких командос, которые при вторжении на Крит сопровождали основную штурмовую группировку и захватывали английские документы, коды и образцы вооружения и военной техники, англичане с августа 1942г. начали использовать аналогичные подразделения, получившими название «Специальная инженерная часть». Осознав эффективность английских спецподразделений, американцы позднее также стали использовать подобные специальные команды для прочесывания захваченных немецких территорий, причем среди них была и группа «Алсос», являвшаяся разведывательным подразделением «манхэттенского проекта» по созданию атомной бомбы. Вскоре после Ялтинской конференции, на которой союзники договорились сотрудничать в сборе трофеев, стало ясно, что как советская сторона, так и их западные союзники в гонке за трофеями занимаются обманом и надувательством. География быстро меняющейся линии фронта к тому же давала западным союзникам некоторые преимущества в сборе ценных трофеев, особенно в области управляемых и неуправляемых ракет. Как известно, большая часть документации и оборудования немецкого химического гиганта «ИГ Фарбениндустри» досталась американцам, после войны они перевели на английский язык и опубликовали эту документацию, для чего им понадобилось сорок тысяч новых терминов.

На конечном этапе войны захвату в качестве трофеев подлежали не только немецкие документы, оборудование и вооружение, но физические лица, создававшие их. Американцы буквально из-под носа советской поисковой команды сумела захватить крестного отца немецкой ракетной программы майора СС Вернера фон Брауна и его ближайших коллег и вывезти их в США, причем многих по поддельным документам.

Присутствие немецких ученых, работавших на американские вооруженные силы, не пользовалось популярностью в США в период, последовавший сразу за окончанием Второй мировой войны. Многие американцы были против предоставления работы тем, кто, несмотря на их личную лояльность США, буквально всего несколько месяцев назад работал на нацистский режим. Федерация американских ученых направила письмо протеста правительству США, заявив, что это является публичным оскорблением народам тех стран, которые сражались на стороне союзников. На этот протест ВМС США дали ответ, который в 1946г. был напечатан в «Ревю офиса военно-морской разведки»:

«Мы выдвигаем следующее предложение тем американским ученым, которые занимаются петициями: если они в самом начале своего протеста сделают поправку и заявят о том, что ввоз в Россию сотен немецких ученых для работы в русских лабораториях является «оскорблением» американского народа, то мы с удовольствием прочтем их протест вторично. Если после этого они убедят Россию, что она должна незамедлительно депортировать захваченных ученых обратно в Германию, мы также пойдем вперед и еще раз подумаем по поводу их протеста. Пока два этих условия не будут выполнены, мы должны продолжать верить, что оборона и безопасность Америки находятся в лучшем состоянии с немецкими учеными – с их знанием бомб «Фау-1» и «Фау-2», атомной энергии, космических лучей и всех других ужасных сил разрушения – работающими в наших лабораториях, а не у русских».

Первый громкий звонок о послевоенных советских разведывательных операциях в Северной Америке раздался из Канады, где в начале сентября 1945г. из советского представительства в Оттаве бежал, прихватив около сотни секретных документов, шифровальщик ГРУ И.Гузенко. Последовавшее расследование раскрыло наличие в Канаде обширной разведывательной сети, проникшей в парламент и органы государственной гражданской службы, а также в разведку ВВС. Полученная от Гузенко информация привела к аресту и последующему признанию британского ученого-атомщика А.Н.Мэя – первого из работавших на Советы атомных шпионов, с которого сорвали маску. Случай с Гузенко, на фоне размаха и глубины советских тайных операций, стал для профессиональных западных разведчиков чем-то большим, чем грубая встряска. В соседних США всего несколько месяцев назад ФБР арестовало 6 человек, имевших связи с прокоммунистическим журналом «Амерэйша», за кражу совершенно секретного доклада Управления стратегических служб, в котором давался анализ британской политики в Азии. Несмотря на представленные следователями уличающих свидетельств, они не смогли преодолеть существовавшие тогда судебные проволочки, и первое судебное разбирательство нарождающейся «холодной войны» закончилось ничем, что заставило сильно разгневаться директора ФБР Э.Гувера.

Последовавшее несколько позже признание американки Э.Бентли стало примечательным поворотным пунктом в истории послевоенного шпионажа. Э.Бентли увлеклась коммунистическими идеями в годы Великой депрессии и использовала свое знание иностранных языков, чтобы получить работу в профашистской Итальянской библиотеке информации, где и началась ее карьера советского разведчика. Ее отношения с куратором, Я.Голосом, переросли в романтическую связь, и ей стали поручать руководство его обширными сетями. Смерть Голоса от сердечного приступа в 1943г. позволила Бентли напрямую управлять группами SILVERMASTER и PERLO, глубоко проникших в высшее общество Вашингтона, столицы США. Москва косо смотрела на выглядевшими любительскими методы работы Голоса и Бентли, и постепенно освободила Бентли от этих обязанностей. К 1945г. она, чувствуя себя потерянной как в личном, так и в профессиональном плане и опасаясь слежки со стороны ФБР, решила сделать шаг на упреждение и рассказать ФБР все, что она знала, и в первую очередь – имена множества источников, работавших в разных структурах правительства США, а также известных ей советских офицеров разведки.

Для Советского Союза предательство Бентли стало сокрушительным ударом, последствия которого все-таки были смягчены британским «кротом» К.Филби, информация которого, полученная в кругах американской разведки, позволила Москве своевременно предупредить своих оперативников и сорвать усилия ФБР по сбору прямых доказательств шпионажа тех, кого выдала Бентли.

Другой скандальный случай произошел в августе 1948г., когда разочаровавшийся в коммунистических идеях бывший член компартии США Уиттаккер Чэмберс в комитете палаты представителей по антиамериканской деятельности поведал о своем прошлом в качестве советского шпиона и выдал своего близкого друга Э.Хисса. Он представил копии секретных правительственных документов, часть которых была отпечатана на машинке Хисса, а другая часть переписана им же от руки. Баталии, развернувшиеся в судебном зале между двумя мужчинами, и сплотили, и раскололи Америку – наподобие имевшего места ранее дела Дрейфуса во Франции. В конце концов, суд в январе 1950г. приговорил Хисса к пяти годам тюрьмы.

Быстрый взлет печально известного «охотника за ведьмами» сенатора Д.Маккартни начался почти сразу же после суда над Хиссом. 09.02.1950г. молодой сенатор обвинил государственный департамент в укрывательстве более 200 коммунистов; позднее он переключился на ЦРУ и заявил своим коллегам: «у меня около сотни страниц документов, которые свидетельствуют о некомпетентности, неэффективности, растратах и коммунистическом проникновении в ЦРУ; я держу эти документы в надежде, что будет создана комиссия, в которую я смогу их передать». Позднее сенатор возглавил подкомитет сената по расследованиям. Директор ЦРУ А.Даллес в ответ предупредил группу из 600 старших сотрудников Управления, что служащим ЦРУ запрещается давать показания Маккартни и любой, кто свяжется с Маккартни или его помощниками без разрешения Даллеса, будет немедленно уволен.

По другую сторону Атлантики тем временем начал раскручиваться крупнейший британский шпионский скандал. Его корни тянулись в середину 1930-х годов и были связаны с Арнольдом Дейчем, рожденным в Австрии коммунистом, который в университете Кембриджа подобрал несколько молодых радикальных студентов и добился их согласия заняться тайной работой. Вскоре его усилия стали приносить богатые плоды, поскольку члены «пятерки», как их называли в Москве, начали занимать важные дипломатические и разведывательные должности. Так, видный историк искусства Э.Блант в годы мировой войны использовал свою должность в SIS для того, что передать русским любой секретный документ, который попадал ему на стол. После войны он вновь занял должность престижного института Куртолда, став одновременно и хранителем картинной галереи королевы. Несмотря на признание в шпионской деятельности, данное в 1964г. в обмен на обещание не подвергаться судебному преследованию, широкая публика через 15 лет все же узнала об его предательстве, и премьер-министр М.Тэтчер лишила его рыцарского титула. Второй член «пятерки», Г.Бэрджесс, ведший шумный и беспутный образ жизни, оставался для Москвы ценным агентом, поскольку был изумительным поставщиком секретных документов до своего командирования в Вашингтон на должность второго секретаря британского посольства. Третий из пятерки, Д.Маклин (оперативный псевдоним HOMER), имел еще более высокий дипломатический пост – в 1947г. он был назначен секретарем Комитета общей политики, который координировал общую ядерную политику Великобритании, США и Канады. Узнав из Вашингтона, что против Бэрджесса и Маклина имеются серьезные обвинения, Москва в мае 1951г. организовала их бегство в Советский Союз. Под подозрения попал и четвертый член «пятерки», Д.Кернкросс. Он был допрошен MI5, признался в передаче информации русским, но отрицал, что был шпионом. Общественность узнала о шпионском прошлом Кернкросса только в 1990г.

Самым прославленным из пятерых был Гарольд Адриан Рассел Филби (псевдоним DTANLEY), чье первое важное задание касалось гражданской войны в Испании, где он появился в качестве репортера газеты «Таймс», где он освещал войну на стороне войск генерала Ф.Франко. После начала Второй мировой войны Филби устроился на службу в одну из британских секретных служб – Управление специальных операций (Special Operations Executive), занимавшегося подрывными операциями на континенте. Вскоре после этого ему была предложена должность эксперта по контрразведке в Иберийской подсекции SIS. После войны в 1947-1949г.г. он был резидентом в Стамбуле, помогая русским проводить ложные операции и выдавать агентов, забрасываемых в СССР. Следующим назначением Филби стала должность офицера связи SIS в Вашингтоне – пост, сравнимый по статусу с должностью посла, что давало ему расширенные возможности. Он не только регулярно контактировал с ФБР и ЦРУ, но и приобрел у них блестящую репутацию первоклассного разведчика. Ходили слухи, что Филби может стать следующим начальников SIS. «Пагубное» влияние Филби можно проиллюстрировать случившимся в Албании, против лидера которой Э.Ходжи SIS в 1946г. разработало секретный план устранения; позже к плану подключилось и ЦРУ. В тот период Тито отдалял Югославию от Советского Союза, а режим Ходжи нетвердо держался у власти, поэтому можно было предполагать, что для Советского Союза на Балканах все идет не так. Филби, как координатору совместных действий, не составило труда проинформировать русских о деталях операции, включая места проникновения как по морю, так и по суше, начиная с октября 1949г. В результате погибло не менее 300 человек. В силу различных причин стороны хранят молчание о подробностях тех событий в Албании, о нем даже нет упоминания в последних мемуарах Филби «Моя молчаливая война», хотя этот случай мог бы считаться его одним из самых больших успехов.

Бегство Берджеса, проживавшего в Вашингтоне у супругов Килби, поставило Филби под прямое подозрение. В июне 1951г. генерал У.Б.Смит, директор ЦРУ, потребовал от Лондона отзыва Филби: «Уберите Филби, не то мы разорвем отношения в области разведки». После поспешного увольнения из SIS Филби дважды проходил разбирательства, организованные MI5, и, не без помощи своих бывших коллег, получил в 1956г. должность на Ближнем Востоке. Все более склонный к пьяным депрессиям Филби принял в 1963г. решение бежать из Бейрута в Москву, где он прожил со своей русской женой 25 лет вплоть до смерти. К сожалению, руководство КГБ никогда полностью ему не доверяло и не присвоило ему офицерского звания, хотя он и считается самым продуктивным и прославленным западным агентом. Плюс ко всему, дело Филби внесло много горечи и подозрительности в англо-американские отношения в области разведки, и понадобилось время, чтобы это преодолеть.

Глубокое потрясение в западном обществе вызвало сообщение о том, что 29.08.1949г. Советский Союз взорвал свою атомную бомбу. Несмотря на жесткие меры безопасности по «манхэттенскому проекту» со стороны американских контрразведывательных органов, советской разведке удалось глубоко проникнуть в секреты американской программы создания оружия массового поражения, что позволило советским ученым не тратить несчетное количество часов на лабораторные эксперименты и свести к минимуму громадные финансовые расходы, обычно требующиеся на подобные проекты. Но война, даже война разведок, не обходится без потерь С «манхэттенским проектом» связаны несколько судебных процессов над шпионами; один из них, на котором американские коммунисты Юлиус и Этель Розенберги за проступок, «худший, чем убийство», были признаны виновными, окончился их казнью в тюрьме Синг-Синг в Нью-Йорке 19.06.1953г. Эта пара оказалась единственными советскими шпионами, приговоренными к смерти на Западе.

Помимо утраты монополии на атомное оружие другой крупной неудачей для США стало наступление по нескольким направлениям северокорейской армии на Южную Корею 25 июня 1950г. Американские должностные лица полагали до этого, что советское вооруженное нападение вполне возможно где-нибудь в Турции, Греции, Иране или в Берлине. Корейский полуостров была сброшена со счетов только из-за близости американских военных баз в Японии и кажущегося превосходства южнокорейской армии над ее северным двойником. Отсутствие упреждающего сигнала о нападении можно в принципе списать на провал радиоразведки, что поразительно напоминает провал американцев в период, предшествовавший нападению японцев на Перл-Харбор в 1941г. С началом корейской войны объем работы американской радиоразведки быстро вырос, однако через пять месяцев случился очередной конфуз, когда вышестоящие командиры получили лишь отрывочный упреждающий сигнал о вводе в бои трехсот тысяч китайских народных добровольцев, сумевших отразить наступление войск ООН.

Во все времена высшим авторитетом для американцев оставался сбор разведывательной информации о СССР. В марте 1953г. директор ЦРУ А.Даллес на заседании Совета национальной безопасности открыто признал серьезные трудности в этом вопросе. Позже, в Вене, фортуна все же улыбнулась американцам – им добровольно предложил свои услуги молодой офицер ГРУ Попов П.С., который на ближайшие пять лет стал для американцев важнейшим источником информации, и Даллес лично информировал президента Эйзенхауэра об этом случае и представил образцы полученных документов. Советская контрразведка арестовала и допросила Попова в феврале 1959г., последующие 8 месяцев он работал под контролем советских органов, потом вместе со своим куратором из ЦРУ не был арестован в московском автобусе, судим и расстрелян.

Чтобы как-то поправить несостоятельность своей агентурной разведки, ЦРУ направило свою энергию в сферу технических мероприятий, самое затейливое из которых обрело форму 500-метрового подземного туннеля, прорытого из американского сектора Берлина в советскую зону оккупации. Проводившаяся совместно с англичанами операция называлась GOLD (по аналогии с проведенной ранее в разделенной на оккупационные зоны австрийской Вене операции SILVER) и имела целью прослушивание советских военных линий телефонной связи высшего звена в Карлхорсте. Русские загодя узнали о туннеле от своего агента Д.Блейка, однако Запад считает, что за 14 месяцев операции они получили исключительный разведывательный «улов» - каждую неделю военно-транспортные самолеты, под завязку нагруженные пленками с записями, вылетали в Лондон и Вашингтон, где перехваченный материал тщательно анализировался. В конце концов, опасаясь за судьбу Блейка, который мог попасть под подозрение в связи с какими-то решительными контрмерами советских спецслужб, они организовали постановочное «обнаружение» туннеля восточногерманскими рабочими. Американские СМИ называли туннель примером «изобретательности янки» и «хорошо потраченных денег». Позднее это место стало достопримечательностью пропагандистских туров по ГДР и самым популярным у туристов местом в Восточном Берлине.

Как пишет Г.С. Тренир-Харви в «Историческом словаре воздушной разведки» («Скеэкроу пресс, инк», Лэнхэм, Мэрилэнд, США, 2009), во времена «холодной войны» английские и американские разведывательные самолеты вторгались в воздушное пространство над странами советского блока, и в период с 1950г. по 1970г. советская ПВО сбила 252 летчика и других членов экипажей американских самолетов. Одним из них был летчик высотного самолета-разведчика “U-2” Г.Ф.Пауэрс, сбитый 1 мая 1960 года. Регулярные полеты “U-2” над советской территорией осуществлялись с июля 1956г., однако советские средства ПВО не могли их пресечь их, поскольку не имели зенитных ракет и самолетов-перехватчиков, эффективных на высотах полета самолета-шпиона. После случая с Пауэрсом полеты “U-2” над советской территорией прекратились, сам он через несколько лет был обменен на арестованного в США советского разведчика Р.Абеля, а ЦРУ вместе с ВВС США и несколькими частными компаниями разработали первый спутник фоторазведки, который сбрасывал бы возвращаемую капсулу с пленкой на землю для анализа. В августе 1960г., после нескольких неудач, аппарат “Discovery XIV” за один полет сделал столько же фотографий, сколько было сделано суммарно за предыдущие 4 года фотографирования самолетами “U-2”. Спускаемая капсула весом 84 фунта была поймана еще в воздухе в районе Аляски.

Советский Союз ответил в апреле 1962г. запуском спутника «Космос-4», который мог фотографировать нужные ему места на территории США. Так началась новая технологическая эра, которая, как считали многие, избавит от страха и неопределенности в оценке военных возможностей каждой из сторон.